Борис трухачев биография личная жизнь

Анастасия Ивановна Цветаева

Анастасия Ивановна Цветаева. Родилась 15 (27) сентября 1894 года в Москве – умерла 5 сентября 1993 года в Москве. Советская и российская писательница, поэтесса, переводчица, художница. Сестра поэтессы Марины Цветаевой.

Анастасия Цветаева родилась 15 (27) сентября 1894 года в Москве.

Отец – Иван Владимирович Цветаев (1847-1913), русский ученый-историк, археолог, филолог и искусствовед, члeн-корреспондент Петербургской академии наук, профессор Московского университета, тайный советник, создатель и первый директор Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском императорском университете (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина).

Мать – Мария Мейн, из обрусевшей польско-немецкой семьи, пианистка, ученица Николая Рубинштейна.

Бабушка по матери – Мария Лукинична Бернацкая, полька.

Старшая сестра – Марина Ивановна Цветаева (1892-1941), русская поэтесса, прозаик, переводчица, одна из крупнейших поэтов XX века.

В семье ее называли Ася.

Получила домашнее начальное образование. Затем училась в частной женской гимназии М.Т. Брюхоненко.

В 1902-1905 годах вместе с сетрой Мариной жила в Западной Европе, училась в частных пансионах Швейцарии и Германии. Позже сестры жили в Ялте. После cмepти матери в 1906 году вернулись в Москву. Много времени в детстве и молодости они проводили в Тарусе.

Анастасия Цветаева и Марина Цветаева

С осени 1915 года Цветаева жила в Александрове. Занималась литературой. В том же 1915 году вышла ее первая книга «Королевские размышления», проникнутая ницшеанским духом.

После революции 1917 года сёстры Цветаевы по приглашению Максимилиана Волошина приехали в Крым, в Коктебель. Жили в гостях у Волошина.

В начале 1920-х Анастасия Цветаева возвращается в Москву, где живет случайными заработками, но продолжает писать. В 1921 году по рекомендации М. Гершензона и Н. Бердяева её принимают в Союз писателей.

Творчество Анастасии высоко оценил Борис Пастернак, который говорил о ней: “Она большая умница. Она сама писательница… Она с большим треском и красноречьем возражала мне на самые скромные мои утвержденья”.

В 1927 году Анастасия Цветаева завершила книгу «Голодная эпопея», но не смогла ее опубликовать. Также не получилось издать роман «SOS, или Созвездие Скорпиона».

Анастасия Цветаева в молодости

В 1927 году Анастасия побывала в Европе – гостила в Сорренто у Максима Горького. Во Франции она в последний раз в жизни увиделась с сестрой Мариной.

В апреле 1933 года Анастасию Цветаеву арестовали в Москве в связи со знакомством с ранее арестованным Б. Зубакиным, масоном и розенкрейцером. После хлопот Б. Пастернака, Е. П. Пешковой и М. Горького её через 64 дня освободили.

С 1933 года по 31 августа 1937 года Анастасия Ивановна работала преподавателем немецкого языка в военном отделе Московского областного комбината иностранных языков.

2 сентября 1937 года в Тарусе Анастасия вновь была арестована. Ее обвинили в причастности к якобы существовавшему «Ордену Розенкрейцеров», созданному Б. Зубакиным. Одновременно забрали и её сына – Андрея Трухачёва, гостившего у матери с невестой. Во время второго ареста у писательницы изъяли все её сочинения. Сотрудники НКВД уничтожили написанные ею сказки и новеллы.

Во время следствия ей сутками не давали спать. 10 января 1938 года Тройкой НКВД А. Цветаева была приговорена к 10 годам лагерей по обвинению в контрреволюционной пропаганде и агитации и участии в контрреволюционной организации. Далее была направлена в Бамлаг (затем преобразован в Амурлаг).

В лагере работала поломойкой, кубовщицей, на кирпичном заводе, в сметно-проектном бюро, чертежницей. Нарисовала «на заказ» около 900 портретов женщин-заключенных, писала стихи.

Сын Андрей Трухачёв был приговорен к 10 годам за «контрреволюционную агитацию». Отбывал наказание сначала в Карелии, а затем в Каргопольлаге. Архитектурное образование и проявленные на строительстве объектов организаторские способности позволили добиться уменьшения срока вдвое.

В 1943 году в лагере Анастасия узнала о самоубийстве Марины. Страшную весть скрывали от нее два года.

После освобождения в 1947 году поселилась в поселке Печаткино Вологодской области, где к тому времени жил с семьей и работал сын Андрей.

17 марта 1949 года она была вновь арестована и постановлением ОСО при МГБ СССР от 1 июня 1949 года Анастасия Ивановна была приговорена к ссылке в посёлок Пихтовка Новосибирской области. Была освобождена из ссылки в августе 1954 года, но до 1956 года продолжала жить в Пихтовке, затем переехала к сыну в город Салават в Башкирии. Сын в 1951 году также был арестован и приговорён к двум с половиной годам «за превышение власти» при выполнении плана деревообделочной фабрики на Урале.

В 1957 году переехала в Павлодар к сыну, который искал работу в местах, разрешённых для прописки матери, где прожила 2 года до реабилитации. До 1972 года Цветаева регулярно приезжала к сыну в Павлодар, где начала писать книгу «Воспоминания», принёсшую ей широкую известность в среде интеллигенции.

В 1959 году Анастасия Цветаева была реабилитирована.

В 1960 году побывала в Елабуге с целью разыскать могилу сестры Марины, после длительных и сложных поисков установила на Петропавловском кладбище крест на предполагаемом месте захоронения у южной стены погоста. Указанная Анастасией Цветаевой точка по решению Союза писателей Татарстана названа «официальной могилой Марины Цветаевой». О поездке в Елабугу подробно рассказала в «Воспоминаниях».

В 1961 году переехала в Москву, пыталась восстановить по памяти произведения, изъятые у неё при аресте. С 1979 года жила в однокомнатной квартире по своему последнему московскому адресу – Большая Спасская улица, д. 8, кв. 58 (на доме установлена мемориальная доска).

В свой московский период она написала мемуарные книги «Старость и молодость» (опубликована в 1988 году), исповедально-мистическую беллетристику «Неисчерпаемое» и последние издания «Воспоминаний».

Анастасия Цветаева скончалась в Москве 5 сентября 1993 года. Похоронена на Ваганьковском кладбище рядом с могилой отца и сына.

Часть личных вещей и фотографий хранится в Музее семьи Цветаевых в Тарусе.

В годы перестройки боролась за реставрацию особняка и создание музея своей сестры. Официальное открытие Культурного центра «Дом-музей Марины Цветаевой» в Москве состоялось 12 сентября 1992 года.

В январе 2013 года в Павлодаре открылся первый в мире музей Анастасии Цветаевой, находится по улице 1 Мая, дом 35/1 (Дом Дружбы, Славянский центр).

24 июня 2017 года в городе Александрове на здании администрации Александровского района открыта памятная доска с текстом «В этом доме в 1915 году Анастасия Цветаева написала книгу “Дым, дым и дым”».

Писательница Анастасия Цветаева

Личная жизнь Анастасии Ивановны Цветаевой:

Дважды была замужем.

Первый муж – Борис Трухачев (1893-1919). Поженились в 1912 году. Венчание состоялось вскоре после Пасхи в храме при Александровском убежище для увечных воинов села Всехсвятское. В 1914 году бpaк распался.

Борис Трухачев – первый муж Анастасии Цветаевой

В бpaке родился сын Андрей Трухачев (09 августа (27 июля) 1912 – 31 января 1993), архитектор. Был женат на Нине Андреевне Зелениной.

Внучки: Маргарита (р. 1947), Ольга (р. 1957).

Правнуки Андрей (старший), Григорий (младший), Ольга.

Анастасия Цветаева и сын Андрей

Второй муж – Маврикий Александрович Минц (1886-1917), инженер-химик. Состояли в бpaке в 1915-1917 годах. Минц скончался в мае 1917 года от перитонита.

В бpaке родился сын Алексей Минц (1916-1917), умер от дизентерии.

Маврикий Минц – второй муж Анастасии Цветаевой

Внучка Ольга Трухачева вспоминала: “Жесткость – бабушкина, деспотичность – тоже. Память развивала мне бабушка. Первая книжка – “Стойкий оловянный солдатик” – бабушка. Русский язык, литература, музыка – все бабушка. Она меня учила читать; мне было пять с половиной лет, мы сидели в Павлодаре за столом, и она объясняла правило на “жи-ши”. Я повторяла: “лыжи, мыши”, как пишется, с мягким “и”, – бабушка топала ногами, кричала: “Аn idiot!”…

…Могла мне ночью крикнуть: “Оля, быстро перо и бумагу, я работать буду!” И, прислонившись к подушке, начинала писать. Она уже видела дверь с надписью “Анастасия”. Говорила: “Оля, там Марина и Андрей, но мне еще рано, там пока занято”. Последние слова ее были: “Оля, зачем…”. Она говорила: “Я тяну ваши души за уши!” Требовала от меня, но и от себя. Объясняла: “Оля, отдай, тебе в 10 раз больше вернется”. И в самый трудный момент, когда после cмepти папы я одна металась: мама в реанимации, бабушка умирает, – все люди встали рядом, каждый подставил плечо. Кто-то хлеба приносил, кто-то пол мыл, кто-то копейкой помогал и в дни похорон, и в дни поминовения. Из правительства Москвы позвонили и предложили помощь: “Оля, ну что же вы не сказали!”. Мне было очень стыдно, но даже гроб нам подарили. Роскошный, за 1700 долларов, с ручками, ключиками – хоть сама ложись! И вот такой казус: выносим бабушку, стоят соседки у подъезда и вдруг говорят: “Живут же люди!” Бабушка в последний раз ехала по Москве на белом “Кадиллаке”…”.

Анастасия Цветаева и внучка Ольга Трухачева

Библиография Анастасии Ивановны Цветаевой:

1915 – «Королевские размышления»
1927 – «Голодная эпопея» (уничтожена НКВД)
«SOS, или Созвездие Скорпиона» (уничтожена НКВД)
1967 – «Старость и молодость»
«Воспоминания»
1927-1976 – «Московский звонарь»
«Мой единственный сборник» (стихи)
1976 – «Моя Сибирь»
«Amor»
«Непостижимые»
«Неисчерпаемое»
1988 – «Моя Сибирь»
1991 – «О чудесах и чудесном»

27 сентября 1894 родилась Анастасия Цветаева – писательница, младшая сестра и биограф знаменитой поэтессы Марины Цветаевой.

Один Минц на двоих

Со стихотворением Марины Цветаевой «Мне нравится, что Вы больны не мной…» связана любопытная история. Знаменитым его сделал композитор Микаэл Таривердиев, сочинивший на слова Цветаевой романс для фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». Чуть позже стало известно, кому именно Цветаева посвятила эти проникновенные строки. Адресатом был инженер-химик Маврикий Минц; их симпатия была взаимной, она привела к многочисленным слухам и сплетням (дело было летом 1915-го в провинциальном Александрове), но отношения закончились расставанием.

Причиной этого стала младшая сестра Марины Цветаевой — Анастасия. Судьба у сестёр была схожая — обе к тому времени побывали замужем, родили детей (Марина — дочь, Анастасия — сына) и развелись. Первой с Минцем познакомилась Анастасия — в каком-то смысле случайно; вскоре он сделал ей предложение, они обручились, и Анастасия переехала в Александров к будущему мужу. Потом случилась роковая встреча с Мариной; Анастасия позже признавалась, что Марина не стала мешать младшей сестре лишь из благородства — прояви та немного настойчивости, и всё могло сложиться иначе.

Анастасия и Марина Цветаевы, 1905 г. Фото: Commons.wikimedia.org

Начинающая писательница

Эту историю, кстати, рассказала как раз Анастасия уже в 1980-м, после выхода фильма Рязанова. Любопытно, что с Минцем они так и не расписались, жили в гражданском бpaке, но и счастья им было отведено немного. В 1917-м, после Февральской революции, они перебрались в Крым, жили у Максимилиана Волошина в Коктебеле; в мае от перитонита скончался Минц, а летом умер от дизентерии и их годовалый сын.

Анастасия была младше сестры на два года. В 1915-м, когда случилась эта история с Минцем, обеим было чуть за двадцать и обе подавали надежды. Марина Цветаева, конечно, была известна больше — у неё к тому времени вышли два сборника стихов, и её считали весьма перспективной. У Анастасии вышла одна книга — «Королевские размышления. 1914 год», которая была издана как раз в 1915-м небольшим тиражом (500 экземпляров). Это была лирическая проза — размышления, записки; позже она использует отрывки из этого произведения в своих «Воспоминаниях». Такой же была и вторая книга — «Дым, дым и дым. 1916 год», которую Цветаева-младшая составляла как раз в Александрове.

Анастасия Цветаева. Фото: Commons.wikimedia.org

ГУЛАГ

В принципе, революция 1917 года для обеих сестер Цветаевых стали рубежом. Размеренная жизнь закончилась, и, возможно, Анастасия поняла это раньше — на нее свалились cмepть мужа и сына, непростая жизнь в Крыму, на который медленно, но неотвратимо накатывался фронт Гражданской войны. В начале 20-х Анастасия возвращается в Москву, пытается вернуться к литературной деятельности, её даже принимают в один из союзов писателей того времени.

«У Марины Цветаевой есть сестра Анастасия… Она большая умница. Она сама писательница, только прозу пишет…», — писал про неё Борис Пастернак. Правда, он добавлял, что она ударилась в набожность и даже на творчество сестры смотрит как на грех.

С собственным творчеством у Анастасии Цветаевой тогда не складывалось. Она написала романы «Голодная эпопея» и «SOS, или Созвездие Скорпиона», но так и не смогла их опубликовать. А в 1933 году её арестовали в первый раз — за общение с масоном Борисом Зубакиным, у которого она работала секретарем сразу после возвращения в Москву; Цветаева провела в заключении два месяца, а освободили её по ходатайствам Пастернака и Максима Горького. Но, видимо, её личное дело было безнадежно испорчено.

В 1937-м — новый арест; вместе с ней забрали и сына от первого бpaка, 25-летнего Андрея Трухачёва. Сотрудники изъяли весь творческий архив, позже все её неизданные произведения были уничтожены. Анастасию Цветаеву приговорили к 10 годам; такой же срок получил и её сын. Сын вышел на свободу через пять лет, а вот его мать провела в лагере на Дальнем Востоке все десять лет. Впрочем, на свободе она пробыла всего около двух лет. Её снова арестовали в 1949-м, но приговор был по тем временам мягким — ссылка в посёлок Пихтовка Новосибирской области.

После ГУЛАГА

Анастасию Цветаеву окончательно освободили в 1954-м; в 1959-м она была полностью реабилитирована. Ей было 66 лет, и почти половину из них она в буквальном смысле потеряла — в лагерях и ссылках. У неё не осталось архива, сестра покончила жизнь самоубийством в эвакуации в самом начале войны. У любого человека опустились бы руки, но Анастасия Цветаева нашла смысл жизни — в прошлом.

Первым делом она съездила в Елабугу и нашла могилу Марины; поначалу она лишь предположила, где могли похоронить сестру, но со временем у Анастасии появилось убежденность в том, что исследования были правильными. Сейчас на месте захоронения стоит гранитный памятник.

Кроме того, она начала писать «Воспоминания» — мемуары о себе, о сестре и их жизни. «Что касается Анастасии Цветаевой, то она классик русской литературы серебряного века как мемуарист», — рассказывал литературный редактор и секретарь Анастасии Цветаевой Станислав Айдинян.

В 70-80-е Анастасия Цветаева активно издавалась — это была мемуарная проза и то, что ей удалось восстановить из уничтоженного в 30-е архива. Также она боролась за сохранение памяти своей сестры — благодаря её усилиями в Москве был открыт «Дом-музей Марины Цветаевой». Скончалась Анастасия в 1993 году за несколько дней до своего 99-го дня рождения.

27 сентября 1894 родилась Анастасия #Цветаева – известная мемуаристка, младшая сестра Марины Цветаевой и адресат многих ее стихотворений.
Фотография из собрания музея:
Анастасия Цветаева. Ленинград, 1986. #ДеньВИстории pic.twitter.com/GXnxhlG8Ns

— AnnaAkhmatova Museum (@AkhmatovaMuseum) September 27, 2018

Анастасия Ивановна в памяти павлодарцев осталась человеком неординарным, чьё поведение и поступки никак не вписывались в жизнь маленького казахстанского провинциального городка 60-х годов прошлого века. Очень многие вспоминают, что видели её на катке. Кое-кто специально приходил посмотреть, как 70-летняя бабушка выписывает круги наравне с внучкой Ритой и её подружками (семья сына Цветаевой А. Б. Трухачёва жила тогда рядом со стадионом в «молгородке»). Бывали и курьёзы. Татьяна Кокорева (Пахомова), одноклассница Риты, вспоминает: «Анастасия Ивановна катается с нами, на беговых коньках. Она была худенькая, стройная, даже вёрткая… Мальчишки за нашими спинами договариваются: „Давай толкнём вон ту девчонку!“. С двух сторон подъезжают, глядь – а это бабушка!»…

О чём думала Анастасия Ивановна, описывая круг за кругом на павлодарском катке, какие зимние прогулки вспоминала? Может быть, зиму 1909 года, лёд Патриарших прудов, конькобежцев, которых описала потом в «Воспоминаниях» с таким знанием дела?

«…Пар струйками проносится от пролетающих конькобежцев, согнутых в три погибели, почти касающихся рукой льда (верней, чёрной палочкой кожаных коньковых чехлов, зажатой в руке). Их ноги в чёрном трико летят, как раскинутые крылья ласточек, почти невесомо скользит надо льдом тело…».

Со своим первым мужем, Борисом Трухачёвым, Анастасия Цветаева познакомилась на катке. Это был 1911 год. Асе не было и 17-ти…

«Музыка гремела, летел снежок, синее небо вечера медленно и плавно кружилось над нами, и казалось, что кружится голова…».

Борис сказал при знакомстве, что ему 27 лет, на самом деле он был старше Аси всего на два года. У его родителей было имение в селе Ярцевка Воронежской губернии, куда Анастасия приедет потом с маленьким сыном. Но пока…

«…Что-то ослепительное, несомненное, никогда не виденное, пленительное, нужное было в этом подлетевшем и умчавшемся человеке. Всё остановилось. Важным было только – его возвращение.

…В его брызжущем остроумии было столько захватывающей увлечённости…, грассирующее его «р» так дразнило, его стройное, лёгкое тело (изящное не деланным, а кровным изяществом), худое лицо, тонкий нос с горбинкой и ярко очерченными ноздрями – всё было в совершенстве в первый раз! Упоительно! Ни на кого не похоже!».

Эту встречу Марина описала потом в стихотворении «Конькобежцы», посвящённом Асе и Борису:

Башлык откинула на плечи:

Смешно кататься в башлыке!

Смеётся, – разве на катке

Бывают роковые встречи?

Смеясь над «встречей роковой»,

Светло сверкают два алмаза,

Два широко раскрытых глаза

Из-под опушки меховой.

Всё удаётся, все фигуры!

Ах, эта музыка и лёд!

И как легко её ведёт

Её товарищ белокурый…

Счастливое лето 1911 года сёстры провели в Коктебеле. Марина встретилась там с Сергеем Эфроном.

«Это лето было лучшим из всех моих взрослых лет, и им я обязана тебе», – пишет М. Цветаева Максимилиану Волошину, в доме которого она познакомилась с будущим мужем. Анастасия, приехав попозже, не узнала сестру – так она похорошела, столько счастья светилось в её глазах. Потом к Асе приехал Борис Трухачёв.

Стихотворение Марины «Лесное царство», посвящённое сестре, так подходило этой юной паре, хотя написано было три года назад:

Ты принцесса из царства не светского,

Он – твой рыцарь, готовый на всё…

О, как много в вас милого, детского,

Как понятно мне счастье твоё!

…… … … … … … … ….

Хорошо быть красивыми, быстрыми

И, кострами дразня темноту,

Любоваться безумными искрами,

И как искры сгореть – на лету!

Из Коктебеля Марина и Сергeй уезжали в башкирские степи, на кумыс. «Сестра Ася со своим возлюбленным – ей не было семнадцати, ему восемнадцать лет – с того же феодосийского вокзала уезжала в другую сторону, в Москву и дальше, в Финляндию. Их судьбы расходились…

Стоишь у двери с саквояжем.

Какая грусть в лице твоём!

Пока не поздно, хочешь, скажем

В последний раз стихи вдвоём…

От Ивана Владимировича всё тщательно скрывалось…» (Виктория Швейцер, «Быт и бытие Марины Цветаевой», М., «Молодая гвардия», 2002.)

Стихотворение Марины «На вокзале», датированное 1911-ым годом:

Два звонка уже, и скоро третий,

Скоро взмах прощального платка…

Кто поймёт, но кто забудет эти

Пять минут до третьего звонка?

…… … … … … … …..

Кто мудрец, забыл свою науку,

Кто храбрец, забыл свое: «воюй!»

«Ася, руку мне!» и «Ася, руку!»

(Про себя тихонько: «Поцелуй!»)

Поезд тронулся – на волю Божью!

Тяжкий вздох как бы одной души.

И цветы кидали ей к подножью

Ветераны, рыцари, пажи.

М. Цветаева пишет М. Волошину из Москвы в Париж в конце сентября 1911 года: «…Серёжа пока живёт у нас. Папа приезжает наверное дней через 5. Ждём все (Серёжа, Борис, Ася и я) грандиозной истории из-за не совсем осторожного поведения».

Тому же адресату – в начале октября: «…Дома, где мы сейчас с Серёжей, страшный кавардак. Ася переустраивает комнату. Кстати, один эпизод: папа не терпит Борю, и вот, когда он ушёл, Ася позвала Бориса по телефону. Когда в 1 ч. вернулся папа, Борис побоялся, уходя, быть замеченным и остался в детской до 6 ч. утра, причем спускался по лестнице и шёл по зале в одеяле, чтобы быть похожим на женскую фигуру.

Ася перед тем прокралась вниз и на папин вопрос, что она здесь делает, ответила: «Иду за молоком» (которого, кстати, никогда не пьёт)…

26 сентября было Серёжино 18-ти и мое 19-ти летия. …Мы праздновали зараз 4 рождения – наши с Серёжей, Асино, бывшее 14 сентября, и заодно Борино будущее, в феврале. Как бы ты на Асином месте вёл себя с Борисом? Ведь нельзя натягивать вожжи с такими людьми. Как ты думаешь? – Из-за мелочей».

Марина пишет М. Волошину в Москву из Палермо 4 апреля 1912 года: «…Знаешь новость? Ася после пасхи венчается с факиром».

О свадьбе Аси и Бориса вспоминает А. Жернакова-Николаева: «…Однажды перед свадьбой Аси я была у Цветаевых. Нижние комнаты были полны её приданым. В зале помещались исключительно хозяйственные предметы. Мне пришла в голову сумасбродная мысль: я предложила Андрею сыграть в цыган. Мы с ним повязали на головы красные повязки, через плечо надели красные ленты. Взяв огромный таз, мы налили в него спирт и зажгли. Это должно было изображать костер. Андрей под гитару стал петь цыганские романсы. Вдруг в зал ворвалась их знаменитая экономка Александра Олимпьевна… Всплеснув руками, она завопила: «Барышня, милая, Андрей Иванович! Да ведь вы дом сожжёте. Анастасии Ивановны приданое погубите». «Цыгане шумною толпой по Бессарабии кочуют», – засмеялась я ей в ответ.

В это время в комнату вошли Ася и Марина. Ася недовольно взглянула на нас… А Марина, с весёлыми искорками в глазах, обласкала меня несказанно милой улыбкой. Конечно, мы прекратили нашу забаву. Кстати, добавлю о свадьбе Аси. Когда все уже были в церкви и ждали жениха, он запоздал. Андрей был шафером. Потом он по секрету сказал мне, что они, шафера, застали жениха в полном парадном костюме, но… запускающим во дворе воздушного змея. Он был ещё очень молод».

Стихотворение М. Цветаевой «Картинка с конфеты»:

На губках смех, в сердечке благодать,

Которую ни светских правил стужа,

Ни мненья лёд не властны заковать.

Как сладко жить! Как сладко танцевать

В семнадцать лет под добрым взглядом мужа!

Была любовь – настоящая, искренняя, необъяснимая: «Б. – в чёрном пальто, широкополой фетровой шляпе, с белокурыми, волнистыми лёгкими волосами вокруг тонкого оживлённого острого лица, его «р», его смех, все его причуды, синий блеск глаз, которые я так любила, тонкие полоски бровей… Б. – это целый мир, перед которым я часто перестаю быть собой. Я ждала его с чувством стеснённости и тоски, а рассталась с ним нежно, беспомощно, вся поникнув…

Моё сердце от иных выражений его дрожит, как ни от кого. Актёр! Ребёнок! Друг! О, эти иронические речи в течение часа, и поспешное прощание «мне пора», о, этот сарказм, который я ненавижу, но от которого всегда так больно, это красноречие, этот вздор, который он говорит, это нестерпимое поведение, эти инквизиторские вопросы, всё, что бесит меня, всё, что меня так измучило – всё это я глубоко и непонятно люблю!» – писала А. Цветаева в книге «Дым, дым и дым».

В 1912 родился сын Андрей. Жизнь молодых не ладилась. «Мы оба были слишком молоды для бpaка», – признавала потом Анастасия Ивановна.

«Взглянув на нас, кто бы сказал, что мы муж и жена! Как безнадёжно чувствовалась жизнь впереди – полное отсутствие будущего. И как мудры были мы в 17 и 19 лет, иностранцы и путешественники, – что не глядели вперёд. …Ибо с такой же силой, как нам нет будущего, – прошлое для нас есть».

Это строки из романа «Аmor», написанного в сталинском лагере, в 40-е годы. Вспоминая о первом муже, Анастасия Ивановна пишет «о фантастике, романтике» их встречи, «о мучениях дней, когда они перешли во враждебный мир ceкcа, о том, как ceкc разбил романтику, угасил ту любовь».

Разрушил их бpaк не только ранний ceкc, но и сложный хаpaктер Бориса – «тысяча его неожиданных, ни на кого не похожих выходок, из гордыни и отрешённости зачерпнутых». Были, видимо, и чисто бытовые причины.

Р. М. Хин-Гольдовская, писательница, драматург, оставившая, может быть, и достоверные, но довольно злые воспоминания о сёстрах Цветаевых, писала в своём дневнике 18 февраля 1913 года: «…Марина Цветаева, двадцатилетняя поэтесса, жена 19-летнего Серёжи Эфрона, её младшая сестра Ася, тоже замужем за каким-то мальчиком (обе эти четы имеют уже потомство – у Марины дeвoчка, 6 месяцев, у Аси такой же мальчик, причём каждый из этих младенцев перебывал у 6 кормилиц – по одной на месяц!..).

…Все любуются друг другом, собой, все на «ты». Брат Эфрон, Сергeй, в 16 лет женился на 17-летней поэтессе Марине Цветаевой (очень красивая особа, с решительными, дерзкими до нахальства манерами); сестра этой Марины 15-летняя гимназистка вышла замуж за 15-летнего же гимназиста, кажется, третьеклассника, но зато пьяницу – первоклассного. Этот супружеский «детский сад» обзавелся потомством – у Марины – дeвoчка, у Аси – не знаю кто…» («Минувшее. Исторический альманах». Вып. 21. – М. – СПб., 1997.)

В романе «Дым, дым и дым» А. Цветаева подтверждает пристрастие Бориса к вину: «…Он приходил, и часто вдвоём с Б-вым, в 2, 3, 4 часа утра, после игры на биллиарде, выпив много вина. Он уходил, не говоря куда, и никогда не отвечал на мой вопрос, когда он вернётся. Мы почти никогда не бывали наедине. И запершись в своей комнате, рядом с детской, где няня укачивала Андрюшу, я часами писала дневник, подводя сотый итог своей жизни, которая с ясной насмешливостью рвалась у меня на глазах».

Анри Труайя, описывая последние дни Ивана Владимировича Цветаева, замечает: «Чтобы не огорчать И.В., Анастасия не стала рассказывать ему о том, что ошиблась, выйдя замуж за Бориса Трухачёва, и что муж грозит разводом, хотя их сынишке был всего год.

…Прошли дни траура, и отношения между Борисом Трухачёвым и Анастасией Цветаевой ещё ухудшились: ссора за ссорой, скандал за скандалом. Дело шло к полному разрыву. Покинув жену и ребёнка, двадцатилетний супруг потихоньку улизнул. Марина сразу же примчалась на помощь младшей сестре и малышу. Ей хотелось вдохнуть в Асю бодрость, поднять настроение, и она убедила Сергея, что они будут очень счастливы, если, взяв с собой Анастасию и её сынишку, отправятся в Крым погреться на солнышке. И вот все пятеро уже в Ялте, откуда – естественно – переезжают в Феодосию, поближе к Коктебелю…».

А то пророческое стихотворение Марины «Конькобежцы» заканчивалось так:

Уж двадцать пять кругов подряд

Они летят по синей глади.

Ах, из-под шапки эти пряди!

Ах, исподлобья этот взгляд!

…… … … … … ……

Поникли узенькие плечи

Её, что мчалась налегке.

Ошиблась, Ася: на катке

Бывают роковые встречи!

Из книги А. Цветаевой «Памятник сыну»: «…Через год мы с Борисом расстались – дружно: он бывал у меня, любил сына. А ещё через год я встретилась с будущим вторым мужем, Маврикием Александровичем, а Борис – со второй женой, актрисой Марией Ивановной Кузнецовой-Гринёвой, с которой я так подружилась…».

Мария Кузнецова (Гринёва), актриса Камерного театра, писала в своих «Воспоминаниях»: «Лене Позоевой (одна из актрис Камерного театра – О.Г.) не хватало на что-то денег, и она решила продать волчью шкуру, которую ей подарил какой-то поклонник её, убивший этого волка. Марина, видимо, сказала сестре своей Асе об этом волке, и Ася пришла к нам первый раз в Обормотник. Ася вошла в пальто и в шапке, подчёркивая, что пришла на минуту и только по делу. Поразила меня бледность её лица, только где-то местами чуть покрытая нежно-розовой тенью. Я сразу увидела большое сходство с Мариной, но Ася меньше, тоньше, нежнее. У неё добрая, прелестная улыбка полных губ. Её ярко-жёлтые, вернее золотые, глаза – прямо, доверчиво и ласково глядят в чужие глаза. Голос очень похож на Маринин, но нежнее. Держит она себя просто, доверчиво, любезно, нет и тени Марининой застенчивости и гордости. Ася вошла не одна, а с каким-то мужчиной, которого я совсем не помню, все моё внимание было устремлено на неё. Помню, как уходил он, унося на спине купленного волка. Это была моя первая встреча с сестрой Марины, с первой женой моего мужа».

В главе «Ёлка» М. Кузнецова описывает, как она накануне Рождества пришла домой, а Борис сказал, что Марина Цветаева звала их на ёлку.

«Помню свое волнение: там я увижу первую жену Бориса и его 3-летнего сына Андрюшу». Автор рассказывает, как они пришли в гости, передаёт свой разговор с Андрюшей.

«Вошла Ася… В этот вечер она казалась мне ещё милее.

…Здесь я познакомилась с Асиным будущим мужем, милым Маврикием Александровичем. Все гости благодарили его за необыкновенный торт…

На другой день после ёлки Марина просила меня прийти к ним днём. В Марининой комнате были мы втроём: Ася, я и Марина. Так интересно, радостно и весело завязывался узел нашей дружбы и родства втроём. Мы так много и счастливо смеялись…».

И ещё один небольшой отрывок из главки «Марина и Ася у меня»: Марина «старалась… победить своё чувство неприязни ко мне. Я узнала позднее, что она звала меня не иначе как Змиевна и долго не могла простить мне, что я вышла замуж за Бориса Трухачёва, первого мужа её любимой сестры Аси, хотя прошло уже три года, как Ася с Борисом рассталась, и она была уже замужем за прекрасным человеком. Марина трогательно ревновала тогда ко мне Бориса, непосредственно, почти по-детски: Борис, мол, наш, а не твой! И <перестала ревновать> только, когда она увидела, что Ася была мне очень мила и я полюбила её…».

Да, Борис Трухачёв был человеком с большой фантазией и неординарными поступками. Л. К. Готгельф, директор музея сестёр Цветаевых в г. Александрове (Владимирская область РФ), в статье «Цветаевский Александров» пишет о встрече А. Б. Трухачёва в зале местной библиотеки с читателями. Андрей Борисович вспоминал эпизоды, связанные с Александровым.

«…Осенью шестнадцатого года Андрюше исполнилось четыре года. Приехавший в Александров Борис Трухачёв, его отец, предлагает мальчику самому выбрать себе подарок. Андрюша только что прочитал пушкинскую „Сказку о царе Салтане“ и, вспомнив о приключениях князя Гвидона, попросил отца покатать его в бочке по „морю-окияну“. Что бы сделали в этом случае вы, дорогие читатели? Я не знаю. А вот двое взрослых мужчин, Борис Трухачёв и Маврикий Минц (второй муж Анастасии Ивановны, отчим Андрюши), законопатили в комнате пол и нижнюю часть стен, натаскали вёдрами из колодца в эту комнату воду, сколотили из досок лёгкое подобие плота и долго катали ребёнка по импровизированным волнам!..».

Добрые отношения сохранялись у Бориса и Анастасии до конца его жизни: «Когда Андрюше исполнилось пять лет (после незадолго до того лишившись моего второго мужа, отца Алёши), осталась без средств… После cмepти Алёши я послала телеграмму Андрюшиному отцу: „Алёша скончался, Андрюша заболел“. Тот приехал в Коктебель из Москвы. Вместе с ним мы перевезли Андрюшу в Феодосию в гостиницу, вызвали врача. Борис привёз мне свои последние полторы тысячи, оставшиеся ему после cмepти матери. Я отказалась их взять: „У вас – семья, а мне всё равно надо начинать работать“. Я поступила в библиотеку», – пишет А. Цветаева в книге «Памятник сыну».

И там же: «…Наш сын Андрей – был жизненнее, чем его отец Борис, веселее, менее оторван от жизни. В Борисе, муже моём… было приступами веселье…, но как только оно прерывалось и он оставался один – он уходил во тьму (предчувствия ранней cмepти?) и погружался во мpaк непостижимый…

…Прожив со мной 2,5 года и пять лет с ней (актрисой Марией Ивановной Кузнецовой-Гринёвой), он погиб, не достигнув 26 лет, от сыпного тифа и похоронен в Старом Крыму, близко от могилы Александра Грина, писателя».

И через много-много лет образ первого мужа вновь всплывает в памяти писательницы. В повести «Старость и молодость» есть эпизод, где А. Цветаева провожает сына (в Кокчетаве): «Как когда-то, провожая его отца у ворот моего отцовского дома, я стою у чужого забора, смотрю вслед. Вот ещё мелькает – всё мельче – светлый плащ, над ним – ярче – пятно шляпы… Бегу, как девчонка, – от души оторвался кусок, летит за ним под гору…».

В той же повести, рассказывая о старшей внучке: «…Но вчера в первый раз, может быть, так чётко я почуяла в Рите, в её внезапной… тоске, молчащей и неутешной, то трухачёвское начало, которое пылало ледяным огнём в её молодом деде и сквозит в его сыне, её отце.

…В Рите живёт – неожиданность, глухо. И в Андрее живёт, Борис был – её воплощением. Каждый миг; что делало жизнь с ним немыслимой…».

Одно из ранних стихотворений Марины называлось «Каток растаял»:

Каток растаял… Не услада

За зимней тишью стук колёс.

Душе весеннего не надо

И жалко зимнего до слёз.

……………

…Пусть в жёлтых лютиках пригорок!

Пусть смёл снежинку лепесток!

– Душе капризной странно дорог

Как сон растаявший каток…

1910 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Следующая глава >