Даниил константинов жена

Чертановский суд Москвы амнистировал Даниила Константинова. Первоначально предъявленное обвинение в убийстве было переквалифицировано на xyлиганство, после чего подсудимого приговорили к трем годам колонии-поселения и прямо в зале суда освободили по амнистии. Приговор, очевидно, является плодом компромисса, но следствием таких компромиссов станет дальнейшая деградация суда как института.

Не имея возможности точно восстановить картину произошедшего 3 декабря 2011 года в 19:20, когда на юге Москвы произошло убийство, в котором впоследствии был обвинен Константинов, мы не можем с уверенностью судить о произошедшем, однако перед нами и нет задачи заменять собой следствие, устанавливая обстоятельства преступления. Доступная информация, однако, позволяет судить о том, насколько следствие справилось со своей работой, предлагая суду вынести обвинительный приговор.

Проблема, стоявшая перед судом, идеально описывается именно этим крылатым выражением, за тем исключением, что обвиняемому грозила все же не cмepтная казнь. Однако это обстоятельство не слишком смягчало ситуацию: суд должен был или вынести обвинительный приговор, признав Константинова виновным в убийстве на основании совершенно недостаточных доказательств, или оправдать его — и тогда, весьма вероятно, пришлось бы возбуждать новое уголовное дело уже по статье 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности». Вторая часть этой статьи карает именно за ложное обвинение в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, предусматривая для излишне ретивых представителей следственных органов наказание от трех до десяти лет лишения свободы. Следует также учитывать, что результатом подобного дела стал бы неизбежный кадровый погром, который затронул бы всю линейку, вплоть до, возможно, очень высоких постов.

Первая попытка вынести приговор состоялась 26 декабря 2013 года, но обвинение не смогло убедить суд в своей правоте: дело отправили на доследование «в связи с допущенными нарушениями». Сам Константинов, задержанный еще 22 марта 2012 года, оставался под стражей. В общей сложности его заключение растянулось на 2,5 года, что, учитывая «вес» собранных следствием доказательств по делу, само по себе является абсурдом.

Впрочем, рассмотрим обстоятельства дела: гражданин России Даниил Константинов, 1984 года рождения, ранее не судимый, был обвинен в убийстве гражданина Темникова А.Н. Само обвинение формулировалось следующим образом: «в ходе ссоры, возникшей на почве личных неприязненных отношений, нанес гр.Темникову А.Н. множественные удары руками в область головы и тела, а затем, достав принадлежащий ему (Константинову) нож, причинил Темникову колото-резанные раны, т.е. совершил умышленные действия, причинившие cмepть потерпевшему». Убийство, по версии следствия, произошло в подземном переходе у станции метро «Улица Академика Янгеля».

Позиция обвинения базируется на показаниях единственного свидетеля — товарища убитого, вора-рецидивиста Софронова, который заявил, что вечером 3 декабря 2011 года он и Темников находились в переходе, где к ним подошла группа неизвестных, один из которых ударом ножа убил Темникова. Сам Софронов в этой дpaке был ранен. Впоследствии Софронов опознал в Данииле Константинове убийцу Темникова.

Эта версия сталкивается с версией защиты, согласно которой Даниил Константинов вечером 3 декабря находился в противоположном конце Москвы, отмечая день рождения матери в ресторане «Дайкон» на проспекте Мира. На юридическом языке это называется алиби, которое в данном случае подтверждено рядом доказательств.

К ним относятся:

– показания жены Даниилы Константинова о том, что вечером, когда произошло убийство, они приобретали подарок для его матери, после чего отправились в ресторан, где оказались около 19:00 — за 20 минут до того времени, когда в противоположном конце Москвы был убит Темников;

– показания отца и матери Константинова и других свидетелей, находившихся в тот вечер на дне рождения;

– журнал заказов ресторана, где отмечен тот факт, что Даниил Константинов действительно заказывал столик на этот вечер;

– чек и показания продавщицы из магазина, где за час до похода в ресторан Константинов и его жена приобретали пароварку;

– дата и время снимков, сделанных с фотоаппарата матери Даниила Константинова (следствие не стало проводить соответствующую экспертизу и приобщать эти доказательства к делу, а впоследствии и вовсе фотоаппарат был «потерян»).

В соответствии с принципами презумпции невиновности, обязанность опровержения алиби лежит на стороне обвинения, и опровергнуто оно может быть только с помощью объективных доказательств наличия обвиняемого в это время в другом месте. Учитывая расстояние между проспектом Мира и улицей Академика Янгеля, Константинов должен был ехать туда либо на машине, либо на метро, однако камеры слежения в метро его присутствия на месте преступления не зафиксировали, а данные с камер системы «Поток» следствие поднимать не стало, возможно, потому что они скорее подтвердили бы наличие машины Константинова в тот день и в то время в районе проспекта Мира, а не близ улицы Академика Янгеля.

Таким образом, против подтвержденного показаниями свидетелей и проигнорированными следствием фотографиями алиби, обвинение имело показания единственного свидетеля, который в них постоянно путался, в том числе и в показаниях относительно внешности Константинова, который был им опознан как убийца Темникова. Какого-либо внятного мотива убийства, помимо якобы возникшей «внезапной ссоры», также не было предъявлено. Точно так же не был найден ни один из предполагаемых сообщников Константинова, а экспертиза биллинга его телефонных звонков не подтверждает того, что он встречался 3 декабря с кем-либо, кроме жены и родственников.

При подобном балансе доказательств, дело должно было развалиться еще на стадии следствия, однако этого не произошло. Причиной того, что обвинение вообще дошло до судебной стадии, скорее всего, стала деятельность Даниила Константинова, который известен как политический активист с националистическими взглядами, участвовавший, среди прочего, в митингах «за честные выборы». По неоднократно высказывавшимся в прессе мнениям, причиной уголовного преследования стал отказ Константинова сотрудничать с милицией после того, как он был задержан на митинге вечером 5 декабря 2011 года.

Этот факт нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, однако упорство следствия и обвинения в пробивании через суд дела со столь слабой доказательной базой говорит, сначала, о прямой заинтересованности в соответствующем приговоре, а затем — об отсутствии иного выхода: оправдание Константинова автоматически означало необходимость судить тех, кто более двух лет продержал человека в тюрьме по надуманному обвинению. Пока неизвестно, будет ли Даниил Константинов добиваться реабилитации — его отец Илья Константинов и адвокат Денис Зацепин сообщили «Ленте.ру», что соответствующее решение будет принято самим Даниилом, но если это произойдет, процесс имеет все шансы стать громким.

Переквалификация обвинения с убийства на xyлиганство с последующей амнистией и освобождением подсудимого стала для суда единственной возможностью освободить человека, не вступая в острый конфликт со следствием, однако это решение, хотя и освобождает Константинова от неправосудного приговора за убийство, оставляет не слишком хорошее послевкусие: человек все равно признан виновным в том, чего он, судя по всему, не совершал, на основании недостаточных доказательств, исключительно по той причине, что его оправдание было для суда слишком рискованным с политической точки зрения.

Подобные явления остаются возможными в силу господствующей в России, в том числе и у многих представителей юридического сообщества, прежде всего в правоохранительных органах, невысказываемой точки зрения на суд и правосудие в целом как на вспомогательный механизм исполнительной власти. В этом подходе, однако, кроется серьезная ловушка. С одной стороны, действительно, расширяя возможности отдельных представителей власти по обеспечению своих политических, экономических и прочих интересов, он, с другой стороны, катастрофически подрывает саму основу функционирования государства, уничтожая доверие к суду и правоохранительной системе в целом.

Примером другого дела подобного рода может быть известное дело Сергея Аpaкчеева, дважды оправданного судом присяжных, но отправленного за решетку на 15 лет коллегией из трех профессиональных судей. В данном случае суд также не принял во внимание алиби подсудимого, и, по мнению многих наблюдателей, движущим мотивом «дела Аpaкчеева» стало стремление обеспечить лояльность руководства Чечни, открыто требовавшего осуждения офицеров (Сергея Аpaкчеева и его сослуживца Евгения Худякова), которых полагало виновными в убийстве мирных жителей.

Однако, цена подобного обеспечения лояльности политических элит, как в случае с делом Аpaкчеева, или попыток контролировать политическое поле, как в рассмотренном нами случае с делом Константинова, может оказаться непомерно высокой. В феврале 2014 года эту цену заплатила Украина: несамостоятельность суда и его готовность поддержать любые политически мотивированные решения власти стала одной из весомых причин падения режима Януковича.

Бывший лидер «Лиги обороны Москвы», националист Даниил Константинов сразу после освобождения в зале суда эмигрировал в Таиланд. Константинова обвиняли в убийстве — при том, что на момент преступления у него было железное алиби, подтверждавшееся кучей свидетелей: молодой человек праздновал день рождение матери в ресторане на другом конце Москвы. Следствие и суд заняли более чем 2,5 года, дело возвращали в прокуратуру и в результате переквалифицировали обвинение с убийства на xyлиганство. В эксклюзивном интервью «МК» Даниил Константинов объяснил, почему был вынужден уехать, и признался в том, что политическую стезю оставлять не намерен.

— Какие были первые ощущения после оглашения приговора?

— Сногсшибательные! Я никак не мог до конца поверить, что сейчас я выйду на свободу. Мне казалось, что так просто вся эта история закончиться не может. Я ждал, что меня сразу же арестуют прямо в здании суда или на улице по какому-то новому надуманному обвинению. Но этого не произошло. Я оказался на свободе, среди своих близких, друзей и соратников. Пьянящие ощущения!

— Ожидали, что выпустят?

— Мы уже настолько привыкли за эти годы к правовому беспределу, что надежды на положительный исход в суде первой инстанции было мало. Да, я знал, что мы победим, но неизвестно было, когда и в какой форме это произойдет. Я предполагал, что в первой инстанции меня могут осудить, но в дальнейшем мы добьемся отмены решения и полного оправдания. Получилось нечто иное. Победа оказалась частичной, но все-таки меня освободили. Хотя внутренне я был готов сесть надолго, воспринимая тюремное заключение, как часть борьбы, которую я вел.

— На большинстве фотографий в зале суда вы сняты в одном и том же кожаном пальто, в нем же и на свободу вышли…

— Это дубленка, которая у меня с собой была в момент ареста в марте 2012 года. Все это время я с ней не расставался. В тюрьме очень тонкие одеяла, как легкие накидки, а в камерах бывает очень холодно. Продирает до костей. Передать теплое одеяло с воли мне не разрешали. Выручила дубленка. В холода я укрывался ею, как одеялом, или просто укутывал в нее ноги.

— Сторонние наблюдатели сразу выдохнули — человека выпустили, самое страшное закончилось. Тем не менее вы будете оспаривать судебное решение? Сам факт обвинительного приговора мopaльно угнетает или уже все равно?

— Я собираюсь обжаловать судебное решение, но прекрасно понимаю, что нам вряд ли удастся добиться отмены приговора. Наша судебная система несовершенна и нуждается в серьезной реформе. Тем более что дело политическое. Уверен, что его курируют очень серьезные люди. К тому же мне пришлось уехать из страны. Непонятно, как можно участвовать в новом судебном разбирательстве, находясь за границей. А возвращаться и добровольно передавать себя в руки таких «правоохранителей» я не намерен. Однажды я уже рискнул, и это стоило мне больше двух с половиной лет жизни, а моим близким — здоровья и нервов.

— Однако вас амнистировали, то есть судимости нет…

— Да, амнистия снимает все последствия судимости. Но неприятный осадок, конечно, остался. Меня осудили за то, в чем я вообще не принимал участия (меня там не было физически), что само по себе абсурдно. Но я верю, что рано или поздно настанет время, когда все подобные дела будут пересмотрены, а люди осужденные по ним реабилитированы.

— Вышли из СИЗО — какие изменения заметили вокруг, что удивило?

— Меня поразил уровень агрессии в обществе. Такого раньше не было. Не понравился и жесткий раскол общества по украинской теме. По-моему, страсти по Украине сознательно накаляются и умело направляются властями и СМИ. В итоге это приводит к ситуации вялотекущей гражданской войны. Люди в прямом смысле готовы резать друг друга из-за разницы взглядов на украинскую проблему. Представьте, чем может обернуться в будущем такая общественная атмосфера. Рано или поздно кипящий котел общественных страстей может лопнуть.

— Когда было принято решение покинуть Россию и почему?

— В первые же два дня после освобождения из-за очень напряженной обстановки вокруг меня и моей семьи. За мной и моими родственниками сразу же было установлено демонстративное наружное наблюдение, мы опасались мести, новых провокаций и фальсификаций, а может быть, и прямой физической расправы. Я решил не искушать судьбу и уехал.

— За границей беспокойство отпустило?

— Нет. Я и сейчас беспокоюсь за моих родных, оставшихся в России. И сразу предупреждаю: все, что может с ними случиться, будет делом рук тех людей, кто сфабриковал уголовное дело против меня. А за мной по-прежнему ведется слежка. Уже за пределами России.

— А почему Таиланд? Нестандартный выбор для политического укрытия.

— В Таиланд можно быстро приехать без визы. Я здесь уже бывал, страна мне знакома. У меня не было времени получить визу в ЕС, поскольку нужно было срочно уезжать.

— Один или с семьей уехали? Обратные билеты брали или нет?

— Уехал вместе с женой. К сожалению, моих родителей пришлось оставить, и я очень беспокоюсь за их судьбу. А вот по поводу дальнейших планов я еще не полностью определился.

— Какого рода слежку вы обнаружили за собой в Таиланде?

— Такую «наружку» обнаружить очень просто, так как она ведется демонстративно. В тех же местах, где появляюсь я, обязательно оказывается какой-нибудь одинокий человек, который всегда садится за соседний столик (даже если в кафе совсем пусто), заказывает себе что-то по мелочи и наблюдает. Это может быть один и тот же человек в течение нескольких дней подряд, причем в разное время. Появляется такой человек всегда с разницей от трех до десяти минут после моего прихода. Бывает, кто-то сидит в холле отеля и пристально наблюдает. Какие-то люди следуют за мной по маршрутам моих передвижений, все время попадаясь на пути. Если все это и совпадения, то очень странные.

— Вот вы говорите, что дело политическое. А как вы оцениваете собственную опасность в качестве оппозиционного политика на момент ареста? В кругу столичных активистов вас знали, но боюсь, что рядовому посетителю протестных митингов зимой 2011 года ваше имя мало что сказало бы.

— А Вы почитайте рапорта «Центра Э» и их же постановления о частичном рассекречивании государственной тайны. Да-да, я стал государственной тайной, как это ни смешно. В них нарисован какой-то демонический облик Даниила Константинова. Проводил массовые акции протеста, финансировал и организовывал каких-то мифических экстремистов. В ходе предварительного следствия и двух судов, а это больше двух с половиной лет, эти сведения так и не подтвердились. Нет вообще ничего, что бы свидетельствовало о моих связях с какими-то экстремистами, о том, что я кого-то финансировал и организовывал. Зачем тогда создавать такой образ «великого и ужасного» Константинова? Может, во мне увидели какой-то потенциал и решили срезать на самом старте?

— Следили ли за новостями, сидя в тюрьме? За всем развитием сначала охранительного, потом — в связи с Крымом — националистического тренда?

— Да, я старался следить за новостями, насколько это было возможно. Я был лишен адекватных источников информации, а нашему телевидению я не верю. Иногда читал газеты, иногда какие-то распечатки приносили адвокаты.

— Всех расколол вопрос об Украине, в том числе националистов. А вам какая позиция ближе: «крымнаш» или «крымненаш»?

—Если Вы о псевдопатриотической истерике, то она мне не нравится. Я всегда был патриотом, даже тогда, когда это было не модно. И мне неприятен этот взрыв искусственного патриотизма. Где были все эти модные новоявленные патриоты двадцать лет назад, когда решался вопрос о Крыме и о положении русских в бывших союзных республиках? Откуда они узнали о существовании Донбасса, о котором не вспоминали двадцать лет — из телевизора? Может быть, я просто нонконформист, но такой патриотический мейнстрим я не поддерживаю. Что-то в нем есть ненастоящее.

— Ваш прогноз: что будет с националистическим движением? Только вроде бы тема вошла в моду, а вы уезжаете… Не жалко?

— Нет, мне не жалко. В тренде сейчас государственный, авторитарный национализм, я же был сторонником национальной демократии. Это очередная обманка для русских: купиться на национальную риторику и в то же время потерять все свои реальные, гражданские права. Часть движения, видимо, сольется с провластными силами. Тем более что есть хорошая платформа для сближения: Крым и Донбасс. Более непримиримая часть, скорее всего, будет окончательно разгромлена и уйдет в тень. Но все эти явления будут недолговечны. Я не думаю, что ситуация в стране всегда будет такой. Все еще изменится.

— Еще планируете в политической деятельности участвовать или не надо уже? Все-таки амнистия дает право баллотироваться в будущем…

— Я бы поучаствовал в политической деятельности. Надеюсь, что такая возможность представится в ближайшие годы.

17.09.2013

В Чертановском районном суде идет процесс над националистом и лидером «Лиги обороны Москвы» Даниилом Константиновым, обвиняемым в убийстве.

Это, по моему глубокому убеждению, первый процесс, на котором власти решились предъявить одному из своих политических противников полностью сфабрикованное обвинение в насильственном (не экономическом) преступлении.

Обвинение

Даниил Константинов обвиняется в том, что вечером 3 декабря, в 19.20, в подземном переходе у станции метро «Ул. Академика Янгеля» вместе с пятью другими сообщниками на почве внезапно возникшей неприязни убил некоего Алексея Темникова. Темников и его приятель Софронов стояли в переходе, Константинов с друзьями к ним подошел, завязалась дpaка, Темникова убили, Софронова ранили, все разбежались.

Скажу сразу: я не вижу ничего невозможного в том, что человек, организующий охрану маршей националистов, задерется где-то в подземном переходе. Фразами типа: «Он же через день, 5 декабря, пошел протестовать против фальсификации выборов, поэтому он не мог 3 декабря убить человека», — меня не купишь.

Проблема заключается в том, что у Даниила Константинова железобетонное алиби. В 19.20 он был на другом конце Москвы, в ресторане «Дайкон», на проспекте Мира, где вместе с женой и родителями праздновал день рождения своей матери Галины.

Константинов вместе с женой Мариной выехали на машине около шести из своего дома в Алтуфьеве, заехали в магазин «М-Видео» у Крестовского моста, купили в подарок матери пароварку, заехали за родителями в Останкино и повезли их в ресторан на проспекте Мира, где к ним присоединились друзья родителей — пожилая пара Ольденбург-Свинцовых: кинорежиссер и его жена, музыкальный продюсер. Там они оставались до ночи.

Это правда, что в течение часа до и после преступления Даниилу никто не звонил, то есть по билингам нельзя доказать, что в 19.20 он был именно в ресторане. Однако алиби Константинова исчерпывающе доказывается следующими обстоятельствами.

Во-первых, время на фотографиях. Мать Даниила снимала день рождения на цифровую камеру, а та, как известно, фиксирует время снимка. Правда, время на камере было сбито: Галина Константинова как купила фотоаппарат в Сингапуре за три года до этого, так ничего в нем и не меняла.

Я однажды попала в аналогичную ситуацию: сняла на камеру в 4 часа утра посреди леса машину, которая за мной следила. Водитель, пока я снимала, говорил по телефону, и мне было ясно, что точное время снимка поможет вычислить телефон. Время на камере было сбито, но я справилась с задачей в течение двух минут, используя исключительно такие широко известные арифметические операции, как сложение и вычитание.

Так вот: экспертиза заявила, что установить время снимков не представляется возможным, а потом следователь потерял камеру вовсе. Вы можете возразить, что я точно знала, что время на моей камере не переставлялось после съемки, а следствие этого не знает. Отвечу: на камере были гигабайты других снимков, по которым можно было с точностью до минуты высчитать поправку.

Во-вторых, алиби Даниила подтверждается чеком из магазина на Крестовском, пробитым за час до убийства. Чек есть, пароварка есть, и кассирша опознала жену Даниила как дeвyшку, покупавшую пароварку. Даниила она не опознала, она только помнит, что с дeвyшкой был молодой человек.

То есть, видимо, следствие в бесконечной мудрости своей предполагает, что жена Даниила приехала в магазин, купила пароварку и повезла ее в качестве подарка на день рождения маме Даниила в компании своего знакомого. А Даниил поехал убивать Темникова в случайной дpaке.

В-третьих, алиби Даниила подтверждается журналом заказов ресторана «Дайкон» (3 декабря, Илья, 19.00, 6 чел.) и показаниями пожилой пары Ольденбург-Свинцовых о том, что он действительно весь вечер провел в ресторане с родителями и женой. Мне трудно представить себе ситуацию, при которой эти двое пожилых людей будут лжесвидетельствовать в уголовном деле.

В-четвертых, Даниил на дне рождения действительно не звонил и не отвечал на звонки. Но около 20.00 с небольшим он продемонстрировал матери, как выходить с айфона в интернет. Место, откуда он вышел, легко установить, однако следствие отказалось это сделать.

Еще один момент. Маршрут Алтуфьево — проспект Мира — Останкино — проспект Мира не так велик, но на нем, конечно, машина Даниила должна была попасть под камеры системы «Поток». В материалах дела содержится справка, что «Поток» ничего не засек. Это крайне странная справка, но я покамест прошу ее запомнить. Дело в том, что «Поток» не засек этой машины и у Академика Янгеля, что ввиду дальнейшего будет очень важно. Мое личное мнение такое, что машину в «Потоке», конечно, распознать было можно, но следствие не стало приглядываться, потому что это давало Даниилу алиби. Относительно всех прочих видеокамер — на ресторане и пр., — сразу скажу, что, поскольку Даниила арестовали больше чем через три месяца после убийства, то записи были уже стерты. «Поток» — это единственная система, на записи которой можно было рассчитывать.

По совокупности доказательств для меня совершенно очевидно, что Даниил Константинов 3 декабря около 18.00 выехал с женой из дома, купил в подарок родителям пароварку и провел вечер в ресторане в компании их и их пожилых друзей. Ни на какой улице Академика Янгеля он не был.

Но это еще не все. Теперь обратимся к самому убийству.

Убийство на Янгеля

Профессию покойника Темникова трудно определить: на момент убийства он был без работы. Что же касается его приятеля Софронова, то в его профессии сомнений нет. Представление о ней дает описание всего одной рабочей недели Алексея Софронова, любезно составленное Вачским народным судом Нижегородской области 13 июля 2012 года.

14 марта — кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище. 15 марта — кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище. 16 марта — кража с проникновением, 17 марта — кража с проникновением, 25 марта — кража с проникновением, 26 марта — кража с проникновением, 27 марта — две кражи с проникновением, 28 марта — еще две кражи. Некоторый перерыв в ударной трудовой деятельности между 17 и 25 марта связан как раз с тем, что в это время Софронов был занят: 22 марта был арестован Константинов, и Софронов ездил в Москву его опознавать.

Иначе говоря, работа Софронова — вор. Уголовник. Темников на момент встречи — безработный, и, по словам Софронова, они встречались потому, что Софронов хотел помочь ему с работой. За день до убийства Темников тоже серьезно подрался, это зафиксировано в деле. Софронов очевидно должен знать, с кем, — но не говорит.

Итак, вечером 3 декабря профессиональный уголовник Софронов вышел из своего дома на ул. Газопровод и дошел до подземного перехода, ведущего к станции метро «Ул. Академика Янгеля», где и встретился с Темниковым.

То есть обратите внимание! Софронов и Темников не шли в метро и не шли из метро. Они просто стояли в подземном переходе и чего-то — или кого-то — ждали. И — дождались. В 19.20, по показаниям сидевшего в переходе бoмжа, к ним выскочили шестеро, и сразу же началась дpaка. Темников побежал в одну сторону, Софронов — в другую.

Темникова зарезали, а Софронова ранили. Прохожие вызвали «скорую», со «скорой» приехала милиция. То есть обратите внимание: не Софронов обратился в милицию. Он был вынужден давать показания потому, что полиция прибыла на место происшествия. На следующий день на вопрос следователя: «С кем дрался?» — профессиональный уголовник Софронов ответил, что не знает; на вопрос: «В чем причина?» — Софронов рассказал, что к ним подошла компания из шести человек, один из которых тут же плюнул Темникову на куртку, после чего и началась дpaка.

Мне лично (и, думаю, любому мало-мальски сведущему оперативнику) ясно, что Софронов врет. В России, конечно, высок уровень агрессивности, задраться в переходе можно запросто, но чтобы вот так, без слов, без «дай закурить», без приставаний к дeвyшке, — плюнуть и сразу в ножи? Не бывает.

«Я никого из них не знаю, они просто подошли, плюнули и выхватили ножи» — это смешно. Это показания профессионального уголовника, который прекрасно знает, кто и за что дрался, но понимает, что если он назовет имя убийцы, то сядет сам, потому что причина дpaки, скорее всего, была связана с профессиональной деятельностью пострадавших (и, может быть, с дpaкой, случившейся накануне). А так как, не назвав убийц, срочно требовалось изобрести причину, родилась вот эта удивительная: плевок.

Плевка, кстати, так и не нашли. Куртку Темникова исследовали вдоль и поперек, ища на ней ДНК Константинова (плевок же!), но не нашли не только плевка Константинова, но и вообще никакого плевка. Не было плевка: Софронов врал.

То, что Софронов врал, подтверждается еще двумя обстоятельствами. Во-первых, компания убийц не попала на камеры в метро, а после убийства затерялась в местных гаражах: собака взяла след. Убийцы не приехали на метро и не уехали на метро.

Иначе говоря, это, скорее всего, были местные пацаны, которые, как и Темников с Софроновым, подошли к метро на «стрелку». Вероятно, на «стрелку» с Темниковым и Софроновым. Очевидно, для этого они должны были созваниваться и договариваться.

Проверить эту версию элементарно: для этого достаточно взять телефоны Темникова и Софронова и посмотреть билинги. И здесь нас ожидает — упс! — сюрприз. У Темникова были в кармане телефон и фотоаппарат, но они пропали. Следствие их потеряло. А Софронов сказал, что у него телефона нет. В его первых показаниях содержится изумительная подробность: Софронов показывает, что перед встречей он позвонил на домашний номер Темникова, который не помнит, со своего домашнего номера, который тоже не помнит.

Это обстоятельство, которое опять же для любого опера является красной лампочкой: «Этот человек лжет и лжет потому, что телефон его изобличит». И первое, что надо сделать для раскрытия преступления, — это проверить билинги жертв. Действия местной милиции в этой истории можно объяснить только запредельным непрофессионализмом: ну зарезали и зарезали. Не хочет говорить — и не надо, пусть эта гопота режет друг друга. Чего париться?

А кто еще пятеро?

Ну и, наконец, третье.

Как уже заметил читатель, Константинов резал Софронова—Темникова не один, а в компании еще пятерых друзей.

То есть, согласно версии следствия, произошло следующее. Константинов поехал на день рождения родителей вместе с женой, купил пароварку, отвез их в ресторан, после чего мать Константинова, чтобы создать ему алиби, поменяла время на фотоаппарате, сняла его несколько раз и поменяла время обратно.

После этого Константинов телепортировался на ул. Академика Янгеля (он именно телепортировался, потому что, напоминаю, в метро он не был, а машины его «Поток» не засек), где всадил нож в Темникова в ходе случайной ссоры, и телепортировался обратно, в ресторан, откуда и вышел после восьми в интернет.

Но, простите, он ведь это сделал не один, а с пятью сообщниками! И они же должны были как-то созваниваться! Телефон Константинова два с половиной часа молчал, но понятно, что если шестеро человек хотят встретиться, то они-то как раз будут созваниваться. Круг знакомых Константинова конечен, и всех этих людей опера из отдела по борьбе с экстремизмом вдоль и поперек фотографировали на митингах и прослушивали их телефоны. Увы: из них ни одного, кого в описанное время по билингам можно было бы подвести под Академика Янгеля.

Вот по поводу митингов они созванивались. Многократно. Постоянно. А перед тем, как собраться вшестером и в ходе случайной ссоры убить человека на ул. Академика Янгеля, — нет. И на Янгеля никто не был. И во время убийства звонил из других мест.

И да, кстати. Согласно показаниям, Софронов и Темников порядочно наваляли убийцам. На теле Константинова, задержанного через день после убийства на митинге, никаких повреждений не было. Да и с описаниями внешности убийцы Софронов постоянно путался.

Заключение

По моему глубочайшему убеждению, дело Даниила Константинова сфабриковано от начала и до конца. Более того, я даже могу предположить, механизм фабрикации.

5 декабря 2011 года Даниила Константинова, который, напомню, был не просто националист, а человек, который, как считали власти, имел под рукой бригаду, способную на решительные действия, — задержали на митинге против фальсификации выборов. Ему, видимо, предложили сотрудничество. Он отказался.

Тогда взяли сводку убийств за последние дни в Москве и стали искать, кого Константинову можно приклеить. Нашлось убийство на Янгеля, телефон Константинова в это время молчал. Ура! Алиби нет.

После этого фальсификаторы подождали три месяца (чтобы стерлись записи видеокамер, которые по нынешним временам есть везде), и 22 марта Константинова арестовали. А так как фальсификаторы были еще и ленивы, и непрофессиональны, то ничего, кроме билингов, они не проверили, и тот факт, что Константинов может доказать, что он был на дне рождении матери, — оказался сюрпризом.

Самое важное в этой истории вот что.

Несмотря на глубокое убеждение маргинальной части нашей интеллигенции в том, что мы живем в страшной стране, где кровавый режим обвиняет невинных чеченских мальчиков в убийстве Анны Политковской, а невинных Тихонова и Хасис в убийстве Маркелова и Бабуровой, — режим этот фальсифицирует уголовные дела с политическим оттенком по тяжким преступлениям редко. Экономические — пожалуйста. Взять реальный факт — например, продажу леса через ВЛК, и навертеть на него с три короба — ради бога. Раздуть пьяный треп Удальцова и Таргамадзе до уголовного дела — это да.

Но чтобы взять труп, обнаружившийся на ул. Академика Янгеля, и тупо повесить его на человека, который в это время в часе езды от трупа праздновал день рождения родителей, — это новая история. К сожалению, ее новизна не очень ясна тем людям, которые привыкли кричать: «Волки!», «Волки!», и уже 15 лет как живут в придуманном ими мире, где Путин взорвал дома и лично посадил Фарбера.

P.S. Как только я обратилась к отцу Даниила, он немедленно переслал мне материалы дела, что обычно является очень важным косвенным признаком. В ближайшее время он все их вывесит в интернете.