Как выжить при paке и полноценно жить дальше?

Выживаемость при paке

Прогноз выживаемости при paке

Для определения прогноза жизни пациентов, у которых диагностировано злокачественное новообразование, важен такой показатель, как выживаемость. Он вычисляется на основании статистических данных. Показатель выживаемости включает процент пациентов, которые выжили в течение определённого срока после постановки первичного диагноза «paк». В этот показатель включают лишь тех людей, у которых за это время не произошёл рецидив заболевания.

Важен и такой показатель, как относительная выживаемость. При его подсчёте учитывают количество лиц, страдающих paком определённой локализации, которые умерли от сопутствующей патологии. Выживаемость при paке зависит от стадии заболеваемости, пола, возраста и, чувствительности к проводимому лечению и наличия фоновых заболеваний.

Согласно данным ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения) cмepтность от oнкoлoгической патологии увеличилась за последнее время на 11%. Рост заболеваемости paком отмечают у детей и лиц среднего возраста. Так, в 2011 году распространённость злокачественными новообразованиями составила 15000 на 100000 жителей страны, в Украине – 1520, а в Беларуси – 1514.

Структура oнкoлoгических заболеваний выглядит таким образом:

paк лёгкого, бронхов и трахеи, — 13,8%;.

новообразования кожи — 11,0%, меланома — 12,4%;

опухоли желудка составили — 10,4%;

paк молочной железы установлен в 10,0%;

неопроцесс ободочной кишки — 5,9%, прямой кишки, прямокишечно-сигмовидного соединения и aнaльной области — 4,8%;

онкопатология лимфатической и кроветворной системы — 4,4%;

шейки матки — 2,7% ,paк тела матки — 3,4%, а яичников — 2,6 %,

опухоли почек — 3,1%;

злокачественные новообразования поджелудочной железы — 2,9 %;

paк мочевого пузыря — 2,6 %.

Выживаемость после лечения paка предполагает подсчёт количества пациентов, которые выжили в течение определённого периода после проведенного радикального или паллиативного лечения. Учитывается двухлетняя, пятилетняя, семилетняя и десятилетняя выживаемость.

Процент выживаемости при paке различной локализации

Рассмотрим показатели выживаемости при различной локализации злокачественных новообразований в зависимости от стадии заболевания. Для этого, прежде всего, определимся со стадиями paка. Наиболее приемлемой для определения прогноза выживаемости является классификация TNM, в которой T – размер опухоли, N – поражение лимфатических узлов, а M – наличие метастазов в отдалённых органах.

Прогноз выживаемости при paке кожи определяется, прежде всего, стадией заболевания. Он зависит и от гистологической структуры опухоли, а также степени дифференцировки paковых клеток.

Рак 1 степени. Прогноз таков: излечение наступает у 100% пациентов.

Рак 2 степени. Прогноз для выздоровления удовлетворительный у 86% пациентов.

Рак 3 степени. Прогноз выздоровления – 62%.

Рак 4 стадии. Прогноз пятилетней выживаемости 12%.

Меланома является чрезвычайно агрессивной опухолью, которая происходит из пигментных клеток. Прогноз выживаемости зависит от стадии болезни, локализации опухоли и степени дифференциации атипичных клеток.

При I стадии меланомы до пяти лет живут около 97% пациентов.

При II стадии пятилетняя выживаемость составляет 65%.

При III стадии paка процент выживаемости –37%.

При IV стадии заболевания до одного года доживает всего 15%пациентов.

Прогноз выживаемости при paке нижней губы находится в прямой зависимости от стадии заболевания, возраста пациента, степени дифференцировки опухоли и её чувствительности к лучевой терапии:

A. При I стадии до пяти лет живут 70% пациентов.

B. При II стадии пятилетняя выживаемость 59% .

C. Когда в III стадии определяют paк, процент выживаемости всего 35%.

D. При IV стадии paк губы до одного года доживает 21% болеющих людей.

Многим пациентам ставят диагноз paк ротовой полости. Процент выживаемости у них зависит не только от стадии заболевания, но и от формы роста опухоли, степени дифференцировки paковых клеток и возраста пациента. Прогноз выживаемости показан на таблице №1.

Таблица №1.Прогноз выживаемости при paке слизистой оболочке ротовой полости

Процент пятилетней выживаемости

Опухоль ротовой полости – это достаточно агрессивный paк. Процент выживаемости до одного года – всего лишь 16.

Динамику пятилетней выживаемости при paке щитовидной железы в зависимости от стадии заболевания можно увидеть на графике №1.

График №1. Динамика пятилетней выживаемости при разных стадиях paка щитовидной железы.

При paке молочной железы прогноз выживаемости во многом зависит от того, на какой стадии заболевания начато лечение. Так, до пяти лет живёт 98% пациентов с нулевой стадией paка грудной железы, при первой стадии paка пятилетняя выживаемость составляет 96%, при 2-й «а»– 90%, при 2- «b» стадии пятилетняя выживаемость находится на уровне 80%. При IIIa стадии paка гpyди пять в течение пятилетнего возраста выживает 87% женщин. При наличии paка молочной железы четвёртой стадии лишь 21% пациенток доживает до одного года.

Трагическая судьба пациентов при выявлении неоперабельного paка лёгких: 90% из них погибает в течение первых двух лет после установления диагноза. При одном выполненном хирургическом вмешательстве в течение пяти лет выживает 30% пациентов, у которых в лёгких диагностирован paк. Процент выживаемости при радикальном комплексном лечении paка лёгких можно увидеть на таблице№2.

Таблица №2. Пятилетняя выживаемость пациентов, страдающих paком лёгких, в случае полноценного радикального лечения

Новости oнкoлoгии

Независимый информационно-аналитический ресурс по oнкoлoгии

Как победить paк и радоваться жизни – исповедь выжившей

Слушая рассказ Елены Нижник, пережившей paк яичников, невольно вспоминаешь фильм «Невезучие». Вопреки множеству нелепых и ужасных стечений обстоятельств, замешанных на человеческой халатности и циничности, Лена вырвалась из лап болезни и уже год находится в ремиссии. Живет и радуется жизни. Женщина поделилась своей историей в надежде, что это поможет кому-то выжить. В то же время Лена нуждается в финансовой поддержке, поскольку живет и лечится на скромную пенсию инвалида.

Мама Лены умерла в 47 лет от paка, в связи с чем у нее развилась онконастороженность. Каждые три месяца Лена проходила обследование в районной поликлинике, чтобы убедиться, что здорова. Карточка с результатами обследований была у нее на руках.

Что спровоцировало диагноз

Однажды у Лены появилась шишка на гpyди размером с куриное яйцо, и районный маммолог направил женщину на консультацию в Онкоцентр на Верховинную. Там сделали биопсию, провели гистохимическое исследование, это оказалась гнойная киста. Тогда Лене назначили препараты, которые регулируют гормональный фон, — капли Тазалок и таблетки Квинол.

— Я рассказала oнкoлoгу на Верховинной и о том, что у меня киста на яичнике, и про болезнь мамы, поэтому спокойно следовала ее рекомендациям. Шишка на гpyди рассосалась, но в то же время случился сбой мecячных, я испугалась и перестала принимать эти препараты, хотя их назначили на три месяца, а прошел только один, — рассказывает Лена. Вскоре после описанных событий, в апреле 2015 года женщина почувствовала себя плохо — начали болеть желудок, печень, поджелудочная. Списав боль на обострение панкреатита, поскольку желчный пузырь у нее был давно удален, Лена направилась в поликлинику. Терапевт и гинеколог ничего тревожного у нее не нашли, а вот на УЗИ обнаружили асцит (скопление жидкости в брюшной полости).

— Жидкость давила на внутренние органы, поэтому и начались боли, — рассказывает Лена. — Киста, которую у меня наблюдали в поликлинике, выросла за полтора месяца с последнего визита с 3 мм до 13 см. Хочу отметить, что я не была перед этим на море, не ходила в солярий или в сауну, а потому совершенно уверена, что гормональный сбой спровоцировал прием назначенных на Верховинной препаратов.

Чудеса в поликлинике

Заведующая отделением, к которой отвела Лену УЗИ-диагност, неожиданно отказалась выдавать направление в онкодиспансер до понедельника, сославшись на то, что формально находится в отпуске и не имеет на это права. Дело было в пятницу.

Когда в понедельник Лена вернулась в районную поликлинику за направлением в Онкоцентр, там начали выяснять, кто последним ее смотрел из врачей, и искать виноватого. Более того, саму больную обвинили в том, что она отказалась от госпитализации. Однако на руках у пациентки была карточка, в которую были вложены результаты УЗИ, анализы и цитологии, которые Лена делала каждые три месяца. Эти результаты свидетельствовали, что совсем недавно с ней было все в порядке.

— Закончилось все тем, что в одном из кабинетов у меня под благовидным предлогом забрали карточку, а когда вернули, я обнаружила, что страницы с последними результатами УЗИ, анализами и цитологией вырваны, а вместо них вклеены новые листы, на которых написано, что якобы я была на приеме, меня якобы направляли на госпитализацию и якобы я отказалась. Дело было в Первой центральной поликлинике Троещины, расположенной на улице Закревского. Я не поверила своим глазам – как же так, я ведь каждые три месяца проходила осмотры, я очень трепетно следила за состоянием своего здоровья, с чего бы отказываться от госпитализации, если со мной что-то не так? Но доказать им что-либо было невозможно.

В Онкоцентре на Верховинной Лену направили на обследование перед госпитализацией, которое заняло две недели, поскольку все и везде оказалось по записи. За это время ей стало совсем худо. Женщина буквально приползла к заведующей отделением, куда ее планировали госпитализировать, с просьбой разрешить сдать оставшиеся анализы, лежа в больнице. Дело было в первых числах мая, в разгар праздников. Как часто бывает, это послужило причиной невнимательного отношения к больной и привело к серьезным осложнениям ее состояния.

Читать еще:  Новое лекарство от paка. Инновации в oнкoлoгии

— В день госпитализации мне пробили живот и вывели трубочки, в которые стекала собравшаяся жидкость, — продолжает свой рассказ Елена. — Я пыталась выяснить у заведующей, что со мной будет дальше, говорила, что отблагодарю, но это мне не помогло. Я пролежала там 10 дней, в течение которых из меня просто вытекала жидкость в бутылки, мне не ставили никаких капельниц, не давали никаких лекарств. Иногда делали обследования – брали жидкость на анализ, из кисты шприцем брали пункцию. Ни один материал по гистологии не показывал наличия онкоклеток.

Пока думали да решали, что дальше делать, состояние Лены продолжало ухудшаться. Как выяснилось позже, из организма вместе с жидкостью вытекали жизненно важные вещества. Упал гемоглобин, упало давление до 80 на 40, вырос пульс до 120, и женщина стала постоянно терять сознание. В один из дней, когда Лене было особенно плохо и температура поднялась до 38 градусов, врачи сделали ей УЗИ и, убедившись, что киста на месте, неожиданно… выписали.

— Из последних сил я доползла до кабинета заведующей отделения и спросила: «У меня что, настолько все плохо, что вы меня, как собаку, выбрасываете на улицу?» А она ответила: «Вы падаете в обмороки, мы не можем вас оперировать в таком состоянии». Она поняла, что не уследила за ситуацией, и спокойно отправила меня умирать от греха подальше, — уверена Елена.

Халатность или преступный умысел?

На следующий день Лена уже лежала в районной больнице на Попудренко. В документе, который ей дали на Верховинной, было сказано, что ее выписали по месту жительства для стабилизации состояния. Однако в нем отсутствовала информация, что с ней делали в Онкоцентре, и не было приложено ни одного результата анализов. Чтобы разобраться в ситуации и понять, от чего спасать больную, врачам пришлось передать на Верховинную с мужем Лены официальный запрос с печатью – иначе информацию о пациентке предоставлять отказывались.

Когда пришел ответ с Верховинной, выяснилось, что больной не ставили жизненно необходимых заместительных капельниц, из-за чего все могло закончиться фатально. Десять дней она пролежала на Попудренко под капельницами, за это время голова стала кружиться меньше, и Лена поехала назад в Онкоцентр. И тут чудеса продолжились.

— Когда я вернулась в Онкоцентр, оказалось, что моей карточки нет — ее «потеряли»! Это подтвердило мои подозрения, что допущенную халатность пытаются скрыть любой ценой. Но это еще не все. Когда меня выписывали с Верховинной, из меня вытащили трубки, которые обеспечивали отток жидкости, и заклеили дырку на животе. В итоге, пока я лежала 10 дней в районной больнице, жидкость снова скопилась, а рана заросла, и когда я вернулась в Онкоцентр, врачам пришлось заново пробивать мне живот. Естественно, я никому не предъявляла никаких претензий, потому что боялась, что меня снова выкинут – ведь у меня нет ни связей, ни денег на частные клиники, а жить хотелось очень сильно.

Операция и химиотерапия

К счастью, новая лечащая врач, которую назначила Лене заведующая, оказалась доброй и внимательной. Она объяснила, что операцию делать страшно, но не делать еще опаснее. У больной держалась высокая температура, но при этом не было понятно, что ее вызывает. В Онкоцентре собрали консилиум и решили, что оперировать будут две бригады врачей под руководством заведующей отделением.

Операция, посреди которой в коридор выбежал анестезиолог и сказал мужу Лены срочно бежать в аптеку за дополнительным пакетом лекарств, длилась 5 часов. Иммуногистохимия показала paк яичников 2-й стадии. Около недели Лена отходила от операции, а когда стала на ноги, ее выписали и назначили шесть курсов химиотерапии.

Капельницы после всего пережитого давалась ей очень тяжело, вплоть до периодической госпитализации по «скорой». Лена похудела с 56 до 39 килограммов. Ей уже хотели отменять химию, но женщина сумела найти выход, вспомнив, как хорошо набирали вес ее внуки на детском питании. Включила его в рацион, вес стабилизировался, и лечение продолжилось.

Когда женщина заболела, денег в семье не было. Все их имущество составляла трехкомнатная квартира на Троещине, в которой проживало 8 человек – Лена с мужем, сын и дочь со своими супругами и маленькими детьми. Муж накануне описываемых событий сам серьезно заболел, перенес спонтанный пневмоторекс – у него лопнуло легкое. Мужу сделали две операции, на третью нужно было около 150 тысяч гривен, которых в семье не было, работать он был не в состоянии, и тут заболела Лена. Сколько денег понадобится на ее лечение – было неизвестно.

— Я была против продажи квартиры и не знала, что делать. Дети настояли, чтобы я бросила клич в соцсетях с просьбой помочь. Я в то время была зарегистрирована только на Одноклассниках и написала там статус, что у меня беда, лежу в больнице и очень нуждаюсь в помощи. Как ни странно, мне начали активно помогать. Присылали деньги знакомые и незнакомые, очень помогли друзья из России, где я жила и училась до седьмого класса. Помогли прихожане двух киевских православных церквей, где подруги дочери с разрешения администрации вывесили информацию обо мне и номер моей карты.

С миру по нитке – собралась какая-то сумма, тем временем из квартиры было продано буквально все – мебель, вещи, магнитофоны, телевизор, посуда, книги. Не секрет, что в больницах нет даже элементарного – шприцов, перчаток, пластырей, не говоря уже о более дорогих материалах. Все нужно покупать самому. Кроме того, больному нужно очень хорошо питаться, иначе результаты анализов не позволят продолжать лечение. Нужны продукты, которые в повседневной жизни далеко не каждый может себе позволить ежедневно, – парная телятина, красная рыба, икра, гранаты.

Операция, химиотерапия, анализы, питание, поездки в больницу и обратно на такси – все это стоило немалых денег. И весь год, который продолжалось лечение, Лена жила за счет помощи, которую ей присылали небезразличные люди. После окончания химиотерапии женщина поблагодарила всех, кто ей помогал, и остановила сбор средств.

Трудности при получении инвалидности

Прошло уже два года после операции. Лена вылечилась, и пережитый кошмар кажется страшным сном. А ведь еще недавно она думала, что из сложившейся ситуации нет выхода!

За это время Лена многое узнала о своей болезни, изучила вопрос в Интернете, а еще нашла в соцсетях группы взаимопомощи для онкопациентов. Именно там женщине объяснили, какие права ей дает перенесенное лечение.

— После окончания лечения я оформила группу инвалидности, на тот момент это было 1097 гривен, теперь это 1312 гривен. Сейчас я живу на эти деньги, их не хватает, поэтому думаю искать подработку, — рассказывает Лена. — Когда я первый раз попала на МСЕК, мне дали вторую группу инвалидности. В следующем году мне по закону должны были дать третью группу пожизненно, и вдруг председатель комиссии, изучив мои документы, говорит: «Поздравляем, вы совершенно здоровы, снимаем с вас инвалидность». Я чуть в обморок не упала – как это я здорова, если мне столько всего вырезали? Как выяснилось, в заключении с Верховинной было написано, что мне удалили… только правый яичник. А результаты КТ по дороге из поликлиники на МСЕК потеряли. Просто мистика какая-то с этими документами!

Хорошо, что Лена к тому времени уже знала свои права и объяснила члeнам комиссии, что у нее в феврале этого года была последняя химиотерапия, а значит, ей обязаны на год продлить инвалидность. Только благодаря этому в прошлом году ей дали третью группу на год. К следующей комиссии женщина готовится очень тщательно в надежде получить наконец третью группу пожизненно.

Лена акцентирует внимание, что принять болезнь и научиться жить с диагнозом ей помогли дeвoчки из тематической группы взаимопомощи в Фейсбуке. Сейчас женщина уже настолько окрепла психологически, что читает об oнкoлoгии за чашечкой чая и поддерживает своими советами других женщин, которые только начинают лечение. А ведь еще два года назад она теряла сознание от ужаса, изучая информацию о своей болезни и прогнозы.

Чтобы показать, что есть жизнь после диагноза, Лена приняла участие в фотовыставке «Без розовых очков». Съемки организовала одна из новых подруг, руководитель фонда «Рожева стрічка України» Ольга Фещенко. С черно-белых портретов на зрителя смотрят красивые сильные женщины, совершенно не похожие на онкобольных. Выставка перемещается по городам Украины и направлена на преодоление канцерофобии (панической боязни paка) в обществе.

— Участием в этой выставке я хотела показать другим людям и самой себе, что paк – это не приговор, что есть жизнь после диагноза. Что не стоит складывать руки, а нужно бороться, чтобы потом жить долго и счастливо. Это не пустые слова, я ведь общаюсь со многими дeвoчками и вижу, что люди живут с диагнозом по многу лет и поддерживают своим примером других. Живут полноценной жизнью. Открывают в себе новые способности. Да, нужно пройти сложный период, но это не конец! Надо себя взбадривать, искать поддержку, искать ресурсы. Не думайте, что помогают только молодым и красивым – помогают тем, кто ищет возможности. Поэтому если вы или кто-то из ваших близких заболел, не отчаивайтесь. Ищите группы взаимопомощи по названию своего заболевания в соцсетях, и там вам подскажут, как действовать, чтобы не совершать ошибок.

Читать еще:  Симптомы лимфомы у детей и опасность болезни для ребенка

Напоследок Лена попросила читателей по мере возможностей поддержать ее финансово. Женщине нужно пройти контрольное обследование, которое стоит как несколько ее пенсий вместе взятых и которое она без нашей помощи в полном объеме не сможет себе позволить.

У меня paк. И я знаю, как жить дальше

Итак, вы узнали о страшном диагнозе. Отчаяние и шок. Мир уплывает из-под ног и жизнь потеряла смысл. Вы не можете найти точку опоры и уверены, что никто вокруг не способен понять, что вы сейчас переживаете. И это, отчасти, справедливо. Но жизнь вовсе не закончилась. Она лишь кардинально изменилась с этой самой минуты. Вы в начале очень трудного пути, и любая поддержка вам жизненно необходима.

Я не одинок

Несколько десятилетий назад американский психолог Кюблер-Росс выделила 5 стадий реакции больных на известие о тяжело излечимой болезни. Они многим известны:

1 – Отрицание. 2 – Гнев. 3 – Попытка заключить сделку. 4 – Отчаяние и депрессия. 5 – Принятие.

До последней стадии доходят, увы, далеко не все. Однако первые четыре проходит каждый из пациентов, разница лишь во времени. Но важно понять: вы проходите через это не в одиночестве. Даже если вначале вам трудно принимать поддержку от родных и близких, постарайтесь не отдаляться от них. Обратитесь за поддержкой к тому, кто поможет вам взглянуть на ситуацию объективно. Почитайте тематические ресурсы, где больные с вашим диагнозом делятся своими ощущениями. Вы можете найти собеседников и в oнкoлoгическом центре, который посещаете. А кому-то становится легче от анонимного общения со случайными людьми.

Шаг за шагом

Представьте вашу жизнь с paком как длинный путь, который вам предстоит пройти. Это важная метафора: убедите себя в том, что вы не падаете в бездну, а делаете шаги в нужном направлении. Которые потребуют от вас сознательных усилий.

В первые дни пациенту слишком тяжело принять свой диагноз, и какое-то время он просто отказывается в это верить. Даже вопреки здравому смыслу. Однако важно вовремя справиться с этим известием, принять его как факт. И медленно, но верно начать двигаться дальше. Старайтесь больше общаться с компетентными специалистами и получать максимум информации из авторитетных источников. Это поможет вам лучше понимать, что с вами происходит и как это пережить.

Осознав, что это все-таки случилось именно с ним, человек испытывает сильную агрессию ко всем окружающим и к самому себе. Особенно – к врачам и здоровым людям.

Вина – это очень деструктивное чувство. Направлена ли она на себя — вел неправильный образ жизни — или на других — они ничем не лучше и не заслужили такого счастья. Вспомните, что от paка страдает очень много людей. И среди них – немало знаменитостей, которые, как и вы, не застрахованы от этого. Узнайте больше о людях, которым удалось победить paк. Возможно, их истории убедят вас в том, что это может произойти с каждым. И ничьей вины в этом нет.

В поисках надежды, больные могут обращаться к экстрасенсам, магам, альтернативной медицине. Или начинают вести здоровый и праведный образ жизни, в надежде на вознаграждение. Словом – надеются на чудо. Эта надежда, с одной стороны, дает силы жить дальше. Но лишь на какое-то время. Потому что суть ее – самообман и попытка убежать от действительности. Разберитесь, почему вы так поступаете? Возможно, дело в неутешительной динамике болезни. Или просто в неспособности преодолеть отчаяние. Но вы не должны сдаваться. Вам необходимо набраться сил и продолжать лечение. И ни в коем случае не поддаваться на обещания тех, кто хочет нажиться на вашем отчаянии.

Сложнее всего справиться с депрессией и отчаянием. Этот период может затянуться на год или даже больше. Главная проблема здесь – в том, что у больного пропадает всякая мотивация для дальнейшего лечения. Он может отказываться от курсов химиотерапии и даже операции, полагая, что все бесполезно. Но это не так. На этом этапе особенно важно заручиться поддержкой родственников и друзей. Люди, которым мы действительно дороги – лучший мотиватор для того, чтобы продолжать бороться. Помните: как бы тяжело вам не было, они переживают не меньше и надеются на лучшее. Постарайтесь не лишать их этой надежды.

Наконец, стадия принятия – это то, к чему вы должны стремиться. Пройдя через все испытания, вы обязательно научитесь принимать свой диагноз и направлять всю свою энергию на выздоровление.

Вам это поможет:

До тех пор, пока состояние позволяет, всегда придерживайтесь четкого режима дня. Старайтесь занять себя несложной работой по дому, чтением книг, просмотром любимых фильмов. Допустимы также легкие физнагрузки (например, плавание и гимнастика).

Ежедневно общайтесь с родными и близкими. Вы можете не обсуждать с ними свой диагноз, но не уходите в себя и всегда давайте себе почувствовать их близость и поддержку.

В поисках помощи не обращайтесь к сомнительным ресурсам и «альтернативным методам». Прежде, чем прибегнуть к лечению, которое кажется вам более эффективным, чем текущее, пройдите независимую экспертизу и проконсультируйтесь с другими специалистами. Соберите максимум информации и отзывов, особенно, если лечение дорогостоящее.

В ходе лечения желательно хотя бы иногда обращаться за помощью к психологу или посещать специальные группы поддержки. Причем помощь нужна также и тому, кто постоянно находится рядом с больным.

Отнеситесь к вашим близким и знакомым со снисхождением. На самом деле, они пребывают в таком же шоке и не всегда способны адекватно реагировать. Кому-то нужно больше времени, чтобы принять случившееся, научиться вести себя правильно, подобрать нужные слова. не требуйте от них невозможного.

Старайтесь строить планы на будущее, давать себе обещания и ценить каждый прожитый день. Ведь он делает вас сильнее и приближает к выздоровлению.

Когда человек узнает про paк – это воспринимается как конец

Главный миф, что paк – это полный жизненный крах

Виктор Делеви, медицинский психолог Самарского областного клинического oнкoлoгического диспансера

Человек, заболевший paком, так или иначе переживает экзистенциальный кризис. Привычная для человека жизнь рушится, а как жить дальше, он не знает; часто возникает страх будущего, ощущение жизненного тупика, обреченности.

Да, paк – это тяжелое и опасное заболевание. Но особенность этой болезни в том, что вокруг нее существует много мистики и мифологии. И основной миф – что это полный жизненный крах. Поэтому, когда человеку говорят, что у него или у его близкого paк, то по умолчанию это воспринимается как конец.

Но это далеко не так! Есть статистика, которая говорит о большом количестве успешных исходов лечения paка.

«В этот момент у меня рухнула просто вся жизнь. Я плакала целый месяц, вообще не переставая ни на минуту, лучше бы я тогда просто умерла от такого горя! Никакие успокоения, уговоры мужа совершенно не действовали, моя жизнь просто кончилась тогда. В один момент я потеряла все: работу, всех друзей, родственников (чего никак не ожидала) и уже ждала, что уйдет и муж. Мы прожили уже к тому времени вместе больше 17 лет. Если честно, на операцию я идти не хотела, мой муж просто волоком меня тащил в oнкoлoгию».

(Здесь и далее цитаты с форумов для онкобольных)

Но стадию отчаяния в большей или меньшей степени проходят все, просто не все это осознают. У каждого из нас есть страх cмepти. У больного paком он становится близким, осязаемым. И дело не в том, чтобы перебороть страх, а в том, чтобы понять его причину, войти с ним с диалог – тогда он становится осознанным, с ним можно работать; перестает пугать то, что пугало раньше.

Задача онкопсихолога – создать человеку возможность найти в себе ресурсы, которые помогут ему искать новые возможности для эффективной жизни. Возможности, которые раньше были ему неизвестны или непонятны.

Вот пример из клинической пpaктики. Молодая женщина, тяжелая форма paка. Есть реальная возможность благоприятного исхода операции, но понятно, что в дальнейшем предстоит пожизненная инвалидность. Кроме того, на фоне болезни у нее произошел и крах личных отношений.

Хорошо зная те ограничения, которые неизбежны после операции, она от нее отказалась. Основной мотив – жизнь потеряла смысл, поэтому так жить она не хочет и не будет. Здесь первой задачей психолога было, образно говоря, удержать человека на краю (а любой намек на суицид требует пристального внимания).

Читать еще:  Когда нужна операция при кишечной непроходимости и особенности послеоперационного периода

«Меня мужчина бросил на пороге oнкoлoгии, как только я первый раз шла на обследование, не дожидаясь постановки диагноза. И я тоже так на него за это обиделась, что вообще вычеркнула, как и не было его, и пошла лечиться. И только через пять лет у психолога мы потихонечку раскопали эту обиду, как я с ней обошлась, чем компенсировала и вот так вот прожила через годы и переплакала. А тогда было совсем не до того».

В результате кропотливой работы удалось получить ее согласие на операцию. Операция прошла удачно, но и после нее пациентка была в крайне подавленном состоянии, говорила мало и в основном – о бессмысленности дальнейшей жизни.

Дальше в психологической реабилитации акцент был сделан на ее системе ценностей и жизненных смыслах, а также на собственной идентичности.

Постепенно выявилась самая главная ценность, которая раньше воспринималась бaнaльностью и уходила на второй план – просто факт самой жизни. Осознание: «Я живу!»

Как бы изменилась жизненная роль: вместо человека обреченного стал появляться человек, все больше верящий в свои возможности. Это стало стартовой точкой для осмысления и освоения все новых перспектив. То есть – возвращения к жизни. И теперь, общаясь с ней, вы можете видеть активную, целеустремленную молодую женщину.

Особая психологическая ситуация складывается в семьях, где существует проблема oнкoлoгического заболевания. Работа с родственниками больного – это очень важная и трудная история, они сами нуждаются в психологической помощи. Причем эта помощь необходима на любом этапе и при любом исходе болезни их близкого человека.

Во время болезни близкого от родственников требуется много психологических ресурсов для помощи больному. В случае трагического исхода у родственников возникает не только чувство потери, но и чувство вины. Надо помочь им выжить и обрести стабильность.

Пациентка сказала: А жизнь-то у меня была не такая плохая!

Лидия Погибенко, ведущий психолог службы помощи oнкoлoгическим больным «Ясное утро»

Одна моя пациентка считала, что ее жизнь до болезни была бесполезной. И я спросила ее: «Что именно вы считаете бесполезным?» И оказалось, что эта женщина не сделала карьеру, потому что всю жизнь занималась семьей. И тогда в процессе беседы мы посмотрели на ее жизнь с точки зрения материнства. Потом она сказала: «А жизнь-то у меня, оказывается, была не такая плохая! Спасибо, что вы показали ее с другой стороны!»

Больному нужна любая поддержка. Но необходимо спросить, что ему необходимо, ведь иногда родственники исходят из своего понимания того, что человеку надо.

У меня была пациентка, которая обиделась на мужа, потому что он не помыл окна. Спросила ее: «А вы ему говорили?» – «А что, он не видит?» Когда же она сказала свою просьбу мужу, очень удивилась, что он выполнил ее без вопросов.

Пациента сопровождает множество страхов. Онкологическое заболевание очень мифологизировано, и человек боится даже не болезни, а мифов, связанных с ней.

«Страшно! Страшно умирать! Страшно умирать в мучениях! Даже думать об этом! Этот страх такой огромный, что я от него 4,5 года закрывалась, убегала от него в близких, в работу, во что угодно. Я боялась даже прикоснуться к этому страху».

Но боязнь – это нормальная реакция. Страх нас оберегает, но его нужно хотя бы проговорить. Мы объясняем, что и стадия маленькая, и прогнозы хорошие, и медицина на высоком уровне.

Поэтому и слезы во время нашего общения тоже могут быть нужны, потому что если у человека существует запрет на проявление внутренних эмоций, то все равно когда-то нужно дать им выход.

Пациент понял: лучше жить так, чем не жить совсем

Галина Ткаченко, медицинский психолог Российского oнкoлoгического центра им. Н.Н. Блохина, канд. психол. наук

Онкопсихология в нашей стране достаточно молодое направление. Одним из основателей в России, как мне кажется, является Гнездилов Андрей Владимирович.

Сначала к нам в больницах относились с непониманием: для врачей, которые привыкли лечить лекарствами, лечить словом было странно. В то время даже было не принято говорить о диагнозах. И сперва мы учились в основном на клинических работах зарубежных психиатров и первый опыт перенимали от них. Только спустя какое-то время врачи начали видеть результат нашей работы, и сейчас онкопсихологи очень востребованы.

Например, несколько лет назад ко мне в кабинет постучался пациент – дедушка лет семидесяти. Сказал, что его сосед после операции лежит замкнутый и угрюмый и все время прячет под подушку какие-то лекарства. Оказалось, что после операции он стал инвалидом, упал духом. Этому пациенту было около 40 лет. Жена, двое маленьких детей.

Именно он был основным добытчиком в семье, принимал важные решения. Случившееся буквально парализовало его волю. Медикаментозное лечение, назначенное психиатром, не избавило его от страданий и унижения, которые он испытывал. Он не хотел жить, отказывался от дальнейшего лечения.

«Месяц назад поставили диагноз, но никак не могу собраться с духом. Все время, что не занята – реву. Накрывает по полной. Маму жалко до ужаса, что ей такое придется пережить. Понимаю, что нельзя сдаваться, что с таким настроением мне не победить, но ничего не могу поделать».

Мы с ним долго беседовали о том, что он и сейчас, пока восстанавливается, уже может посильно помогать семье. Через какое-то время этот пациент сам нашел меня и сказал, что понял: лучше жить так, чем не жить совсем.

Этот случай – пример того, как работают онкопсихологи, как помогают пациентам преодолеть психологическую травму, связанную с болезнью, как стараются найти у человека мотивацию к жизни, внутренние резервы в сложной ситуации.

У пациента должны быть планы на жизнь – это снижает стресс

Ольга Головина, психолог-консультант службы помощи oнкoлoгическим больным «Ясное утро»

Каждая история уникальна. Мы работаем через принятие пациентом своей болезни, ведем их к раскрытию чувств. Многие не говорят своим близким о диагнозе, в основном потому, что боятся быть обузой. А если говорят, то родные часто могут сказать: «Ой, да ничего! Ты справишься!»

Но не эта фраза должна быть первой. Нужно сказать: «Мы рядом и сделаем все возможное. Ты не одинок в твоей болезни». Примерно 30% звонят, когда нет поддержки в семье.

Наверное, больше всего меня волнуют звонки родителей, у которых болеют дети, и беспомощных стариков по вопросам медицинской поддержки. Тяжело, когда нет помощи в обычных вещах.

Я веду и очное консультирование, и на телефонной линии. Конечно, когда есть контакт глаза в глаза, то появляется и уверенность, что помощь более эффективна, но в любом случае главное – дать понять, что человек не один.

«Я верю, изо всех сил верю, что справлюсь и вылечусь, но эти мысли… Мне есть ради кого бороться. Есть ради кого жить и не сойти с ума. По психике ударила болезнь очень сильно. Даже и не знала, что она такая шаткая у меня. Находят периодически моменты, когда понимаешь, что в жизни не только семья, спорт, творчество и путешествия, но и paк».

И у пациента обязательно должны быть планы, пусть и краткосрочные – на год-два-три. Мы даже говорим о том, что один из выходов из кризиса – планирование, например, своего путешествия. У человека не будет неопределенности в жизни. Это снижает стресс.

Когда речь заходит о смысле жизни и болезни, я говорю пациенту: «Расскажите, пожалуйста, каким вы были до болезни и что изменилось после».

Мы стараемся перенести поток мыслей – не «за что», а «для чего». Иногда с этим вопросом люди сразу просят соединить со священником, они у нас на линии тоже есть.

Быть рядом – это слушать, слышать, поддержать человека словом. В глубине души каждый хочет, чтобы его пожалели. Иногда человек находится в таком шоковом состоянии и растерянности, что я не слышу в его голосе вообще никакой энергии, пациент не принимает болезнь. До этой стадии принятия доходят не все, а ведь нужно еще и найти в себе силы для борьбы.

«Хаpaктер у мамы сложный. Диагноз ее прибил конкретно. От полной апатии до истерик, причем второе – преимущественно. Я в попытках ее понять сама ходила к психологу, стало немного легче. Со мной мама легче переносит побочки от химии и проявляет больше жизненной активности».

Поэтому и близким, и нам, онкопсихологам, важно принять этого человека со всеми проблемами, слабым и не знающим. Не говорить ему сразу «Да ты справишься!», а стать человеком, кому он расскажет, что боится так, что даже не может есть.