Алексей костолевскии

Алексей отказывается лечиться. У метро «Фрунзенская» он читает безумные проповеди. Знаменитый отец воет от безысходности.

«Последний романтик отечественного кино» – такой статус негласно закрепился за Игорем Костолевским. В конце прошлого года артист отметил 70-летие. Он редко снимается, но продолжает играть огромное количество спектаклей в родном Театре им. Маяковского. Он счастлив в бpaке со второй женой – француженкой Консуэло Де Авиланд. В редких интервью народный артист России если и говорит о личной жизни, то только о том, какая сказочная у него супруга. А как сложилась судьба его первой жены – актрисы Елены Романовой? О ней ничего не слышно уже 15 лет. Так же как и об их общем сыне Алексее.

Когда мы только взялись за эту тему, то не могли даже представить, насколько трагичной окажется история двух некогда самых родных и близких людей ceкc-символа 70-х.

– Если вы живете в грехе, то вы на пути в ад – такие правила у Иисуса! – скандирует в мегафон бритоголовый худой мужчина напротив входа на станцию метро «Фрунзенская».

Утро. Люди спешат по делам. Я стою рядом с женщиной, продающей прессу. Жду знакомого и слушаю уличную проповедь симпатичного, хорошо одетого парня.

– Я был блyдником, матерился, ходил по клубам, – исповедуется он перед толпой. – Думал, что смысл жизни – это путешествовать по миру, иметь много денег и спать с красивыми дeвyшками. Но это путь от дьявола.

– Давно здесь трется, – заговорила со мной продавщица газет. – Уже несколько лет. Живет где-то недалеко. Несчастный cyмacшедший… Леша зовут.

Алексей учился в МГИМО на юриста. Фото из личного архива

Тем же вечером я из любопытства полезла в Интернет искать «уличного проповедника Алексея». И наткнулась на YouTube-канал «ничего не стоящего paба Христова» Алексея Костолевского. Неужели это сын любимого зрителями актера Игоря Костолевского? Или совпадение? Изучаю вопрос. Не совпадение.

Его мама – актриса Елена Романова – познакомилась с Игорем Матвеевичем на съемках фильма «Отпуск за свой счет» в 1981-м. В том же году сыграли свадьбу. Ради супруга Романова перешла из Театра сатиры в «Маяковку», где играл Игорь.

– Игорь однозначно был главой семьи, – признавалась Елена Романова «Экспресс газете» в 2002-м, через два года после развода с Костолевским. – Такой муж – идеальный вариант для любой женщины, потому что он всю ответственность всегда взваливал на себя.

В 1983-м у супругов родился долгожданный сын Алексей. Он единственный ребенок и у Романовой, и у Костолевского. В детстве страдал от астматического бронхита. По ночам у мальчика случались чудовищные приступы удушья. Приезжавшая на вызов скорая делала внутривенные инъекции. Иногда забирала его в больницу. Из-за болезни сына Романовой приходилось отказываться от интересных предложений в кино и театре.

Об этих проблемах мало кто знал. Пару Костолевский – Романова считали образцовой. Однако через 20 лет совместной жизни Игорь Матвеевич ушел из семьи, влюбившись во француженку Консуэло де Авиланд. Развод стал для Елены и сына сильнейшим ударом.

– Некоторые коллеги-женщины злорадствовали. «Посмотрим, что она сможет теперь без мужа!» – рассказывала она. – Мне было очень плохо. Мой 17-летний сын брал меня на руки и говорил: «Я тебя не отпущу, пока ты не перестанешь плакать». И я начинала через силу улыбаться.

Сын Костолевского какое-то время в знак протеста не общался с отцом. Игорь Матвеевич переживал. Потом приходил к институту (в 16 лет парень поступил в МГИМО на факультет международного права). Они стали проводить много времени вдвоем. Актер говорил, что ближе Алеши у него никого нет. Романова перестала препятствовать их общению.

В 2003 году в интервью «МК» Игорь Матвеевич так говорил о своем наследнике:

– Он способный человек. В любом начинании может ярко себя проявить… Я очень люблю сына и хочу, чтобы в его жизни было как можно меньше тревог и потрясений.

Увы, так не получилось.

С Еленой Романовой актёр прожил почти 20 лет. Фото из личного архива

Обжоры попадут в кишечник, а сони – в улей

Записывать видеоролики с проповедями Алексей начал лет 10 назад. В большинстве случаев он сидит на фоне гoлых стен и вещает о том, что «когда Иисус придет, то прольется дождь огненно-серный, и грешники попадут в ад». Себя Алексей считает не просто проповедником, а человеком, знающим и видевшим Бога. Первый раз Господь явился к нему в 2015-м и пробыл с ним неделю:

– Я сидел за столом и хвалил Бога. В какой-то момент у меня сам открылся рот, и меня парализовало. Вдруг в воздухе появляется голограмма. На ней золотого цвета был лев, и под ним буквы альфа и омега. Голограмма залетела мне в рот, и он закрылся. Тут же руки сами по себе сложились в мольбе, а голова опустилась. Я был взят Богом.

Алексей уверяет: Иисус посещал его четыре раза. Господь якобы показал ему, что многие люди грешат рукоблyдием. Мол, правая рука является символом дел, а левой надо утешать. И когда люди не помогают и не утешают, проявляют эгоизм, то начинают мастурбировать. Также Бог показал Алексею некоторые места в аду. Например, когда человек не проповедует Евангелие на улицах, его засовывают внутрь черепа за домоседство. Там, мол, человек не может даже пошевелиться. За «пoxoть к еде» люди, по словам Алексея, попадут в кишечник. А за «многоспание» перебинтовывают, как мумий, и засовывают в улей.

– Леша искренне верит в то, что говорит, – считает выпускник Бауманки Александр Гриневич, который попал под влияние Алексея, но вскоре понял, что слушать его не стоит. – Он не шарлатан и не стремится собрать вокруг себя толпу. Он насмотрелся на других проповедников типа безумного Яна Бошоффа, который рассказывает про то, что бесы играют головами людей в футбол и выворачивают их кишки наружу. Наслушавшись Лешу, я молился в позах смирения, лежал на животе и стоял на коленях по пять часов. Забил на учебу, потому что боялся, что сейчас придет Иисус и наступит конец. Родные за меня очень волновались, а я перестал с ними общаться. Леша считает, что с дeвyшками даже целоваться грех. Когда осознал, что многие вещи, о которых он говорит, бред, стал выходить из-под его влияния. Полгода понадобилось. А есть у меня знакомый, который, наслушавшись разных проповедников, попал в психушку. Я раньше ходил с Лешей на уличные проповеди. Теперь с ним две дeвyшки – Мария и Анастасия. Нормальные были девчонки, а сейчас чокнулись…

Я нашла этих барышень. Анастасия каждый день мониторит страницу Алексея в «Фейсбуке», оставляет ему, мягко говоря, странные сообщения: «Да, мой господин! Я теку! Я вся твоя, Лешенька! Я встану в любую позу, в какую ты поставишь!» Или вот: «Лешенька, а что мы делаем на крыше 16-этажного дома? Бог сказал тебе, что, если мы прыгнем, он подхватит нас и мы улетим от этого бренного мира? Я только за! Ты мой герой!!! Поцелуй меня, и я растаю…»

Столько же он прожил с француженкой Консуэло. Фото: © «ИТАР-ТАСС»

Американцы научили

В надежде на то, что мама Алексея расскажет, что же произошло с ее сыном, я набрала номер Елены Вадимовны. Забегая вперед скажу – ни на одно мое слово Романова не отреагировала с удивлением или возмущением, ее голос на протяжении нашего общения оставался радостным и спокойным.

– Алеша ведь ничего запретного не рассказывает в своих проповедях, – убеждена 61-летняя женщина. – Он читал сборник духовных произведений старцев IV – XV веков «Добротолюбие». У нас в стране не говорят людям читать Евангелие – это плохо. Почему вообще у нас в церквях читают на старорусском языке? Это все пошло после революции, когда коммунисты нарушили все десять заповедей: «не прелюбодействуй» – кругом были коммуны, когда жены общие, а детей можно было сдавать в детдома. Я уже не говорю про грех «не убей»… (В трубке слышится какое-то шуршание.) Ну подожди, дай договорить!

– Алексей не хочет, чтобы мы с вами разговаривали?

– Да (смеется). Алеша проповедует Евангелие. Там говорится о том, что не надо ходить в церковь и выстаивать по два часа службы со свечкой в руках. Не могу больше говорить.

Раздались короткие гудки, но через несколько часов Елена Вадимовна мне перезвонила.

– И давно, – спрашиваю, – вы к этому пришли?

– Сначала я была обычной прихожанкой в церкви. Думала, что освятилась, а потом шла и снова грешила. Но Алеша открыл мне глаза, заставил прочесть Евангелие. Что мы слышим в церкви? Только пение. Я материлась раньше много. Когда стала молиться и читать Евангелие, физически не могла больше браниться. Посты надо держать. Один день в неделю во имя Христа ничего не ем, только воду пью. Я похудела, прекрасно выгляжу. Болезни прошли многие: холестерин, например, из сосудов исчез.

– Когда Алексей начал проповедовать?

– Я его с детства в церковь водила. Он мне в четыре года говорил: «Мама, пошли прочищаться». Так он называл причастие. А еще у нас же попы бывают пьющие. И Алеша возмущался: «Я не буду прочищаться у этого алкоголика!» Потом он окончил МГИМО и уехал в Голливуд учиться на режиссера. И вот в Америке прочел Евангелие. Там ведь молодцы люди – они это распространяют. Молодым людям дают проповедовать с мегафоном Евангелие. Алеша приобщился к ним и, вернувшись в Россию, тоже попробовал. Но у нас люди воспринимают это в штыки. Особенно на Алешу обрушился один сатанист из Интернета – Игорь Сумасшедший. Он ведет против него войну – травит, распускает слухи. Врагов у Алеши много. Но вспомните, что случилось с Христом…

– Проблем с полицией не возникает?

– Нет, это же разрешено. Он носит с собой паспорт и два своих диплома. Полиция подходит, смотрит документы и отпускает. Первое время боялась его из дома отпускать. Думала, побьет шпана. И ходила с ним.

– Он правда дeвyшек только как сестер воспринимает?

– Да, Алеша сейчас безбрачный. Я бы, конечно, хотела внуков. Но надеюсь, что в один прекрасный день он немножко успокоится и поймет, что надо делать детей. Просто пока траурное настроение у нас. Еще и третьей мировой войной пугают… Перед концом треть людей погибнет.

Читайте также: Николай еременко дети

Больше 10 лет назад Леша вернулся из Лос-Анджелеса. Вскоре я уехала в Америку играть Марину Цветаеву в спектакле по пьесе «Прошлое впереди». А когда вернулась, умерла моя мама. У нее был paк. Несколько лет с ним боролась. Муки были страшные. Мы из этого только-только выходим.

– Из-за этого вы ушли из театра?

– Алеша презирает театры и меня отговаривает от походов туда. Втихаря от него пробиваю свои проекты. Потом интриг много. Вот я отъехала, чтобы сыграть Цветаеву, и теперь мне нужно гастроли искать. Потому что в театре мне говорят: «Ты же на Западе продвинулась! Возвращайся туда и играй свою Цветаеву!» Завидуют. Но ничего, сейчас я сил наберусь…

– На что же вы с Алексеем живете?

– Я получаю зарплату в театре. Есть у нас квартира, которую сдаем.

– А Игорь Матвеевич как относится к вашим с сыном убеждениям?

– Отец Алексея сейчас стал чуть-чуть продвигаться. Он сначала кричал, что это ужас. Просто не был готов к такому… Ой, извините я уже должна идти…

Наследственная болезнь

В отделе кадров Театра им. Маяковского подтвердили: Романова в труппе официально числится и получает зарплату. Хотя в спектаклях лет 15 – 20 не играет.

О ее проблемах и о проповедях сына Алексея здесь никто не в курсе. Что неудивительно: актриса Любовь Руденко призналась мне, что друзей у Елены Вадимовны никогда не было:

– Мы с ней делили гримерку много лет. Но даже при таких обстоятельствах толком не общались. Всегда с удивлением смотрели на их с Игоряшей пару. Они ведь такие разные! Она – дочь дипломатов, вся из себя крутая, знает языки, за границей жила. Твердо стоящая на ногах, пpaктичная и самоуверенная. Игорь же – мягкий и очень добрый.

– Елена Вадимовна всегда была такой набожной?

– Можете меня застрелить – я об этом впервые слышу! То, как она общалась с нами в гримерной…

Я вкратце рассказала Любови Николаевне о нашем с Еленой разговоре и о Лешином интернет-канале. Руденко ахнула:

– История просто кошмарная! Бедный Игорешка… Они с Леной часто брали Лешу с собой на гастроли, когда он был подростком. Он общался с моим Толиком (сын Любови Руденко – актер Анатолий Руденко, бывший муж Татьяны Арнтгольц. – К. Б.). Они ровесники. Никогда ничего странного за Лешей не наблюдала – обычный пацан. Каким красивым мальчиком он был!..

А один из сотрудников «Маяковки» рассказал мне историю, произошедшую шесть лет назад:

– Мы выпускали новый спектакль. На главную женскую роль были утверждены две актрисы. Но ее хотела играть Романова. Когда она неожиданно явилась на репетицию, ее не узнали: дико изможденная… Выглядела гораздо старше своих лет, красоту растеряла, но была одета, как всегда, в дорогие вещи. Ни с кем не поздоровалась, посидела в зале, что-то бурча под нос, и через какое-то время исчезла. А оставить Лену на зарплате руководство театра попросил Костолевский.

Я не могла не позвонить Игорю Матвеевичу. Долго прокручивала в голове, что сказать, как подобрать нужные слова. Наконец набрала номер. Он бодро поздоровался, но, когда услышал, о чем речь, возникла долгая пауза.

– К сожалению, я ничего не могу поделать: Леша находится под влиянием своей матери, – с неприкрытым волнением произнес легендарный артист. – Да, он учился в МГИМО, потом в Голливуд уезжал. Вскоре у него произошел сдвиг. Он лежал в психиатрической клинике, состоит на учете в ПНД. Но мать не дает его лечить. Она, к сожалению, сама нездоровый человек и считает, что все у них хорошо. То, что я стал поддерживать их идеи, – вранье. Иногда вижу сына, но не могу ничего сделать… Ну больной человек, понимаете? Не пытайте меня, как так получилось. К сожалению, это наследственное. Я эту историю переживаю много лет. И поверьте, все, что от меня зависело, я сделал. Но я понимаю, что все это бессмысленно. В диспансере говорят: «Он приходит, мы его принимаем, но от лекарств он отказывается, а мы бессильны».

Íåäåëþ íàçàä, 23 ôåâðàëÿ, ÿ îòêðûëà ßíäåêñ è ñðàçó óâèäåëà ñîîáùåíèå î “ïñèõè÷åñêîé” ïðîáëåìå ñûíà Èãîðÿ Êîñòîëåâñêîãî, êóìèðà ìîåãî âðåìåíè, è ïîãðóçèëàñü â ïîèñêè ïðàâäû, íî Áîãà ìîëèëà – îá èñòèííîñòè ñîîáùåíèÿ. Êàê ÿ íà íåãî âûøëà? Óâåðåíà, ÷òî è íà ýòî áûëà Áîæüÿ âîëÿ.

Ïåðâûé âíåøíèé èñòî÷íèê èíôîðìàöèè îá Àëåêñåå – ñòàòüÿ êîððåñïîíäåíòà “Ýêñïðåññ-ãàçåòû” è âèêèïåäèÿ. Ïåðåäàþ ñæàòîì âèäå:

“Â 1983-ì ó ñóïðóãîâ Èãîðÿ Êîñòîëåâñêîãî è Åëåíû Ðîìàíîâîé ðîäèëñÿ äîëãîæäàííûé è åäèíñòâåííûé ðåáåíîê – ñûí Àëåêñåé. Â äåòñòâå îí ñòðàäàë îò àñòìàòè÷åñêîãî áðîíõèòà. Ïî íî÷àì ó ìàëü÷èêà ñëó÷àëèñü ÷óäîâèùíûå ïðèñòóïû óäóøüÿ. Ïðèåçæàâøàÿ íà âûçîâ ñêîðàÿ äåëàëà âíóòðèâåííûå èíúåêöèè. Èíîãäà çàáèðàëà åãî â áîëüíèöó.

×åðåç 20 ëåò ñîâìåñòíîé æèçíè Èãîðü Ìàòâååâè÷ óøåë èç ñåìüè. Ðàçâîä ñòàë äëÿ ìàòåðè è ñûíà ñèëüíåéøèì óäàðîì. Â 16 ëåò, â ñàìîì êîíöå XX âåêà, Àëåêñåé ïîñòóïèë â ÌÃÈÌÎ íà ôàêóëüòåò ìåæäóíàðîäíîãî ïðàâà. Ïîñëå åãî îêîí÷àíèÿ îí óåõàë â Ãîëëèâóä ó÷èòüñÿ íà ðåæèññåðà. Â Àìåðèêå ïðî÷åë Åâàíãåëèå. Òàì ìîëîäûì ëþäÿì äàþò ïðîïîâåäîâàòü ñ ìåãàôîíîì ó÷åíèå Õðèñòà. Àëåøà ïðèîáùèëñÿ ê íèì.

Ïîëó÷èâ âòîðîé äèïëîì î Âûñøåì îáðàçîâàíèè, îí âåðíóëñÿ â Ðîññèþ è òîæå ñòàë ïðîïîâåäîâàòü Åâàíãåëèå. Åëåíà Âàäèìîâíà, ìàòü Àëåêñåÿ, âî âñåì ïîääåðæèâàåò ñûíà: “Íî ó íàñ ëþäè âîñïðèíèìàþò ýòî â øòûêè. Îñîáåííî íà Àëåøó îáðóøèëñÿ îäèí ñàòàíèñò èç Èíòåðíåòà – Èãîðü Ñóìàñøåäøèé. Îí âåäåò ïðîòèâ íåãî âîéíó – òðàâèò, ðàñïóñêàåò ñëóõè. Âðàãîâ ó Àëåøè ìíîãî. Íî âñïîìíèòå, ÷òî ñëó÷èëîñü ñ Õðèñòîì…

Àëåøà âåäü íè÷åãî çàïðåòíîãî íå ðàññêàçûâàåò â ñâîèõ ïðîïîâåäÿõ. ß åãî ñ äåòñòâà â öåðêîâü âîäèëà. Îí ìíå â ÷åòûðå ãîäà ãîâîðèë: «Ìàìà, ïîøëè ïðî÷èùàòüñÿ». Òàê îí íàçûâàë ïðè÷àñòèå. À åùå ó íàñ æå ïîïû áûâàþò ïüþùèå. È Àëåøà âîçìóùàëñÿ: «ß íå áóäó ïðî÷èùàòüñÿ ó ýòîãî àëêîãîëèêà!». Îí ÷èòàë ñáîðíèê äóõîâíûõ ïðîèçâåäåíèé ñòàðöåâ IV – XV âåêîâ «Äîáðîòîëþáèå». Ó íàñ â ñòðàíå íå ãîâîðÿò ëþäÿì ÷èòàòü Åâàíãåëèå – ýòî ïëîõî. Ïî÷åìó âîîáùå ó íàñ â öåðêâÿõ ÷èòàþò íà ñòàðîðóññêîì ÿçûêå? Àëåøà îòêðûë ìíå ãëàçà, çàñòàâèë ïðî÷åñòü Åâàíãåëèå. Êîãäà ÿ ñòàëà ìîëèòüñÿ è ÷èòàòü Åâàíãåëèå, òî ôèçè÷åñêè íå ìîãëà áîëüøå áðàíèòüñÿ. Ïîñòû íàäî äåðæàòü. Îäèí äåíü â íåäåëþ âî èìÿ Õðèñòà íè÷åãî íå åì, òîëüêî âîäó ïüþ. ß ïîõóäåëà, ïðåêðàñíî âûãëÿæó. Áîëåçíè ïðîøëè ìíîãèå: õîëåñòåðèí, íàïðèìåð, èç ñîñóäîâ èñ÷åç.” Èãîðü Êîñòîëåâñêèé, îòåö Àëåêñåÿ, íà âîïðîñ êîððåñïîíäåíòà ãàçåòû ñ íåïðèêðûòûì âîëíåíèåì ïîÿñíèë: “Ê ñîæàëåíèþ, ÿ íè÷åãî íå ìîãó ïîäåëàòü: Ëåøà íàõîäèòñÿ ïîä âëèÿíèåì ñâîåé ìàòåðè. Äà, îí ó÷èëñÿ â ÌÃÈÌÎ, ïîòîì â Ãîëëèâóä óåçæàë. Âñêîðå ó íåãî ïðîèçîøåë ñäâèã. Îí ëåæàë â ïñèõèàòðè÷åñêîé êëèíèêå, ñîñòîèò íà ó÷åòå â ÏÍÄ. Íî ìàòü íå äàåò åãî ëå÷èòü. Îíà, ê ñîæàëåíèþ, ñàìà íåçäîðîâûé ÷åëîâåê è ñ÷èòàåò, ÷òî âñå ó íèõ õîðîøî. Èíîãäà âèæó ñûíà, íî íå ìîãó íè÷åãî ñäåëàòü Íó áîëüíîé ÷åëîâåê, ïîíèìàåòå? Íå ïûòàéòå ìåíÿ, êàê òàê ïîëó÷èëîñü. Ê ñîæàëåíèþ, ýòî íàñëåäñòâåííîå. Â äèñïàíñåðå ãîâîðÿò: «Îí ïðèõîäèò, ìû åãî ïðèíèìàåì, íî îò ëåêàðñòâ îí îòêàçûâàåòñÿ, à ìû áåññèëüíû».

Ìíîãîëåòíÿÿ ïðîäàâùèöà ãàçåò ó ìåòðî “Ôðóíçåíñêàÿ”, ãäå Àëåêñåé ïîñòîÿííî ñâèäåòåëüñòâóåò Åâàíãåëèå, òàê âûñêàçàëàñü: “…îí ÷èòàåò áåçóìíûå ïðîïîâåäè. Íåñ÷àñòíûé ñóìàñøåäøèé Ëåøà çîâóò.” Åùå êîå-÷òî ÿ “âûëîâèëà” â èíòåðíåòå. Âîò âèäåî, êîòîðîå ñòîèò óñëûøàòü: “ÑÌÛÑË ÆÈÇÍÈ – ÏÐÎÑËÀÂËßÒÜ ÁÎÃÀ ÂÎ ÈÈÑÓÑÅ ÕÐÈÑÒÅ”. 2012 ã. Íåîáõîäèìî êîïèðîâàòü íàçâàíèå â “ïîèñêîâèê”, òàê êàê ïîñòîðîííèå àäðåñà Ïðîçàðó íå ïåðåäàåò.

Ñ 2010 ãîäà Àëåêñåé ñòàë ïðîïîâåäîâàòü Ñëîâî Èèñóñà íà óëèöàõ Ìîñêâû, áåç ìåãàôîíà. Ïîñìîòðåëà âèäåî: “ÁÐÎÑÀÉ ÃÐÅØÈÒÜ, ÏÎÂÈÍÓÉÑß ÈÈÑÓÑÓ ÕÐÈÑÒÓ! – ÓËÈ×ÍÛÉ ÏÐÎÏÎÂÅÄÍÈÊ ÀËÅÊÑÅÉ ÊÎÑÒÎËÅÂÑÊÈÉ”

Ó Àëåêñåÿ õîðîøî ïîñòàâëåííûé ãîëîñ, ãðàìîòíàÿ ðå÷ü, äîáðîæåëàòåëüíîå îáùåíèå ñ òåìè, êòî îáðàùàåòñÿ ê íåìó. Îí ëåãêî ïåðåêëþ÷àåòñÿ îò ïðîäîëæèòåëüíîé, ëîãè÷åñêè âûñòðîåííîé ïðîïîâåäè, íà êîðîòêèé òî÷íûé îòâåò, – è ïðîäîëæàåò òåìó äàëüøå. Ñáèòü åãî íåâîçìîæíî.

Ñàìûé áëèçêèé ê ìîåé èñêîìîé èñòèíå èñòî÷íèê ýòî ÍÀ×ÀËÜÍÛÅ âèäåî ïðîïîâåäè Àëåêñåÿ è íåñêîëüêî óëè÷íûõ “Èîàííîâûõ ïîäâèãîâ â ïóñòûíå”, òåõ, ÷òî óñïåëà ïðîñëóøàòü. Òàê õîòåëîñü áû âñòàòü ñ íèì ðÿäîì è õîòü òàê ïîääåðæàòü. ß ïîíèìàþ, ÷òî ýòî äóõîâíûé ïîäâèã – íåñòè Ñëóæåíèå ïðèìèðåíèÿ íå òîëüêî ÷åðåç ýêðàí êîìïüþòåðà (êàê ÿ), à âîò òàê, êàê Áîæüè ïðîðîêè ïðîøëîãî. ß ðàäóþñü, íàáëþäàÿ – ñ êàêèì äîñòîèíñòâîì äåðæèòñÿ Àëåêñåé, óâåðåííûé, ÷òî Äóõ Õðèñòîâ âñå âðåìÿ ñ íèì, òàêèì ìóæåñòâåííûì, âîñïèòàííûì, ñìèðåííûì ïåðåä Òâîðöîì è ïðèÿòíûì äëÿ âçîðà è îáùåíèÿ.

Ïðèçíàþñü, ÷òî ÿ ñ îñîáûì âíèìàíèåì ñëóøàëà âåëèêîëåïíîãî ïðîïîâåäíèêà â åãî äîìàøíèõ çàïèñÿõ, îæèäàÿ, ÷òî âñå ðàâíî, â ÷åì-òî îí îòñòóïèò îò Ñëîâà Èñòèíû. Íî ïîíÿëà, ÷òî íàñ âåäåò Îäèí Äóõ. Êîå-êàêèå ìåëêèå íþàíñû õîòåëîñü áû ñ íèì îáñóäèòü. Íî Áîã âñå óñìîòðèò, ÿ îá ýòîì ìîëþñü. Ñâîé òâîð÷åñêèé æàíð ÿ îïðåäåëÿþ êàê ôèëîñîôèþ ÂÅÐÛ. À Àëåêñåÿ ñ÷èòàþ âñåñòîðîííå îáðàçîâàííûì ïðîïîâåäíèêîì Ó÷åíèÿ Èèñóñà Õðèñòà, îò íåãî èñõîäèò íåâåðîÿòíàÿ ýíåðãèÿ ëþáâè ê ÑÏÀÑÈÒÅËÞ.

ß íàçûâàþ åãî “äóõîâíûì ìîíàõîì”, èñïîâåäóþùèì èñòèííîå ó÷åíèå Õðèñòà, êîòîðûé ïðèçâàí Èèñóñîì íåñòè åãî â ìèð. Âîâñå íå çíà÷èò, ÷òî âû äîëæíû òàêèì æå îáðàçîì ñëóæèòü. Âñåâåäóùèé Áîã çíàåò äóõîâíûå âîçìîæíîñòè êàæäîãî, ïî íèì è ïîðó÷àåò îïðåäåëåííîå ñëóæåíèå. Âû ñíà÷àëà èñòèííî ïðèäèòå êî Õðèñòó, à óæ ïîòîì îò Äóõà Áîæüåãî óçíàåòå, ÷òî äëÿ âàñ ïðåäóñìîòðåë Òâîðåö.

Ñåé÷àñ ÿ ïðîäîëæó èçó÷åíèå ïðîïîâåäåé Àëåêñåÿ (èõ î÷åíü ìíîãî â èíòåðíåòå), è ïîïðîáóþ îòîáðàòü äëÿ ñåáÿ ñàìûå ñóùíîñòíûå è ëîãè÷åñêè èõ âûñòðîèòü. À ïîêà ñïåøó îòïðàâèòü â “êîâàðíóþ Ñåòü” ñâîé äóõîâíûé îòêëèê íà äðàãîöåííûå æåì÷óæèíêè, êîòîðûå ìíå óäàëîñü “íàéòè” ñðåäè íåíóæíîé ìíå èíôîðìàöèè.

Äà õðàíèò Ãîñïîäü Ñâîåãî “ñëóæèòåëÿ Ñëîâà ïðèìèðåíèÿ” â ýòîì “íå ëó÷øåì èç ìèðîâ”.