Алина фаркаш бывший муж

Я вам расскажу, как это происходит. Как это начинается. Как нормальные дeвyшки, не склонные ни к подчинению, ни к мaзoхизму, оказываются в отношениях с абьюзером.

Однажды я встречалась с абьюзером. Даже жила с ним девять месяцев. Нет, он меня не бил, он действовал гораздо тоньше, что, впрочем, делало мою жизнь не менее жуткой.

Все начинается с любви

Мне было двадцать три года, я была как радостный щенок на клумбе, а он влюбился с первого взгляда и любил меня, как никто и никогда. Это потом, через много лет, прочитав десятки книг и статей о семейном насилии, я обнаружила, что большинство историй начинается именно так — со слишком сильной, слишком ранней любви. 

Со звонков и встреч. Большого количества звонков и смсок — по двадцать в день. Он хотел знать обо мне буквально все: где я, чем занимаюсь, о чем думаю, с кем я. Он хотел познакомиться со всеми моими друзьями и с моими родителями. Он встречал меня с работы с огромными — только в ведро ставить — букетами цветов. Кидался мне навстречу — так, чтобы ни один коллега не усомнился: я плотно, очень плотно занята. 

Довольно скоро он купил несколько пластиковых ведер для всех этих цветов — он всегда их дарил охапками. Потом вдумчиво фотографировал, говоря: «Неужели тебе не нравятся букеты?.. Почему ты не хочешь похвастаться ими в ЖЖ? Пусть твои подруги увидят…». И в этот момент впервые легонько сдвигается твоя граница: никто же не будет бросать хорошего, умного и влюбленного мужчину, только потому, что у него дурной вкус, потому что он просит тебя написать какой-либо пост в соцсетях? 

Потом, уже совсем потом, в самом конце, он мне выставит счет за все до единого цветочки: «Ты же их принимала, ты не была против красивых ухаживаний, мне пришлось тратить на все это много денег». 

Все за него 

Я шла попить кофе с подружками после работы. И внезапно раздавался звонок: он случайно проезжал совсем рядом, может он заглянуть буквально на секундочку, чтобы поцеловать меня? Он так соскучился! Он заходил — снова с букетом («случайно получилось, не могу думать о тебе и не покупать цветов»), заказывал всем дeвoчкам по коктейлю, обнимал меня, шутил, рассказывал чудесные истории — и все подружки умирали от восхищения и немножко зависти. Сначала я находила все это ужасно романтичным, пока не поняла, что уже несколько месяцев ни разу не виделась с дeвoчками наедине. В первые несколько раз он появлялся будто случайно, а потом уже все привыкли, что я никуда без него не выхожу.

И опять это странное царапающее чувство: будто бы все хорошо, но тебе неуютно. «Ты с ума сошла?!», — говорят подруги. «Ты просто не умеешь любить», — говорит мама. Дальше — больше. Ты идешь в кафе с другом детства, уже специально выбирая день, когда твой мужчина в комaндировке. Ты уже немножко изменилась и подстроилась под его правила. Он звонит прямо посреди встречи и воркует: «Я тебя очень-очень-очень люблю. А ты меня? Нет, ну скажи громко! Ну пожалуйста! Мне будет очень приятно. А скажи, что для тебя не существует никаких других мужчин, кроме меня? Потому что для меня — ты единственная дeвyшка на свете». И ты, чувствуя весь идиотизм ситуации, видя, что твой друг старается никак не выдать удивления, громко, на все кафе повторяешь все эти фразы.

 
Тогда я думала, что у него просто не очень хороший вкус, он склонен к мелодрамам и ревнует меня, так как слишком любит и боится потерять.

Через полгода я уже не встречалась с друзьями без него, а чаще всего не встречалась вообще. Напрочь поссорилась с родителями — а он, наоборот, крепко подружился: «Вот видишь, ты такой человек, что даже родная мама любит меня больше, чем тебя».

Абьюзеры — это романтики

Когда мы представляем себе домашнего насильника, то обычно воображаем темное чудовище без единого человеческого качества. На самом же деле, чтобы женщина закрывала глаза на «мелкие недостатки», у мужчины должны быть неоспоримые достоинства.

Мой мужчина был легким на подъем. Он хотел подарить мне кольцо, но именно то, что мне нравилось, продавалось только в Питере. В чем проблема? Садимся в машину и за выходные мотаемся в Питер и обратно.

Ему нравилось мое пение. А оно не нравится никому, включая моих родителей. Он мог починить буквально все — от компьютера с заводским бpaком, от которого отказались в десятке специализированных мастерских, до разбитого крыла моей машины. Он никогда не был вялым, пассивным или усталым, из него всегда била энергия, что очень впечатляло и заряжало. Он гордился моими успехами и без конца говорил о том, какая я талантливая — до тех пор, пока он был заместителем директора небольшой фирмы, а я дeвoчкой-фрилансером сразу после университета.

А потом я совершенно случайно, вообще этого не ожидая, попала на хорошую должность в огромную международную корпорацию. Он отвез меня на собеседование лично и всю дорогу ласково убеждал не переживать, если меня не возьмут: «Ты еще совсем маленькая, у тебя еще будет время для того, чтобы сделать карьеру». Но меня взяли. После первого же собеседования. Позвонили буквально в тот момент, когда я садилась к нему в машину! Я подпрыгнула от счастья, завопила и повернулась, чтобы кинуться к нему в объятья. И впервые столкнулась с чем-то непонятным. Он не кричал, он холодно мне выговаривал, что такие компании не берут неизвестно кого со стороны, что он не знает, какие свои умения я показывала на собеседовании, раз меня так быстро взяли. Что в нормальных ситуациях бывает несколько туров и долгие согласования, и ему неприятно думать, как именно я убеждала своего будущего шефа взять меня на работу. Сейчас я понимаю, что именно в тот момент надо было встать и уйти. Но это было настолько неожиданно. Настолько непривычно! Он же хороший! Он же так меня любит, он же всегда меня поддерживал и восхищался моей работой… Наверное, на него просто что-то нашло, мы сейчас поговорим, все выясним и все станет по-прежнему.

Абьюзеры — это психопаты 

Вскоре эти разборки стали регулярными. Он заводил разговоры по ночам: у него был свободный график, а я ездила в тот новый офис к девяти утра. У него было много энергии, а я всегда была слабой. После этих разговоров я засыпала за рулем, я засыпала в офисе и работала в четверть силы, я умоляла его прекратить это. Но на него накатывало именно ночью. Он будил меня около трех и ласково говорил: «Нам надо обсудить. Вот что ты имела в виду, когда сказала это?». Я проваливалась в сон, у меня не было сил спорить и что-то доказывать, не было сил сопротивляться, поэтому я бесконечно оправдывалась и извинялась. Иногда я доходила до ручки и кричала, что хочу спать и не хочу ничего обсуждать — тогда он вполне ловко имитировал сердечный приступ. В те ночи мне приходилось вызывать «Скорую» и точно не спать до утра: ему было страшно умереть в одиночестве и он просил сидеть рядом и держать его за руку. Да, ему было двадцать шесть, но его мама часто говорила, что у него слабое сердце. Я быстро поняла, что лучше следовать его правилам и обсуждать то, что он хочет обсудить.
 
А еще он знал все, о чем я говорила с родителями или подругами в его отсутствие. Все, что я читала в Интернете. Когда я заподозрила, что он за мной следит, меня высмеяли все — от родителей до близких друзей. Знаете такой термин — газлайтинг? Был один старый американский фильм о том, как муж решил свести жену с ума и подкручивал огонь в их лампах. Женщина видела, что свет мигает, но муж удивлялся и отвечал, что ей все это кажется.

То же самое отвечали и мне. Какая слежка? У тебя чересчур богатое воображение. Какой контроль? Это нормально, что он тебя любит и встречает по вечерам. Какой садизм? Он же не кричит, не скандалит и не обижает тебя. Он цивилизованно пытается поговорить. «И вообще — удивительно, что с таким хаpaктером ты нашла человека, который с такой нежностью воспринимает все твои закидоны», — это уже от мамы.

После расставания мне пришлось продать мой компьютер, так ловко им починенный в самом начале наших отношений. Знакомые мастера не смогли вычистить из него все программы-шпионы, которые он там установил. А в сделанной им в моей квартире новой подсветке («смотри, так же намного красивее и романтичнее») оказались самые настоящие жучки. Но об этом я узнала потом. А тогда мне казалось, что он читает мои мысли.

Абьюз-комплименты

Его комплименты с каждым днем становились все сомнительней — но, казалось, что это чувствую только я. А я к тому времени уже почти полностью перестала доверять своим чувствам. Я, например, смотрю вечером какую-нибудь моду в журнале с красивыми моделями. Он присаживается рядом, обнимает меня и говорит: «Не переживай и не сравнивай! Я тебя люблю вместе с твоей фигурой, тебе нечего стыдиться!». А я в тот момент весила 50 кг и была в лучшей форме в своей жизни. И уж точно не переживала и не сравнивала себя с моделями… До тех пор, пока он не сказал про «не стыдиться». Раньше мне такого и в голову не приходило. И так каждый раз.

Под его давлением я отказалась от уже оплаченного отпуска на море с подругой: «Это опасно, я о тебе беспокоюсь. Там взрывают и дeвyшек насилуют». Впрочем, буквально через неделю он поехал туда же с коллегами. Приехал загорелый, полный впечатлений, с сотнями фотографий и немедленно обвинил меня в том, что я завидую, что он хорошо отдохнул, а я недостаточно за него радуюсь.

К тому времени почти все мое сознание занимали мысли о том, как бы не ошибиться и не спровоцировать новый виток скандалов, выяснений отношений и обид. И как еще сильнее доказать мою любовь, в которой он бесконечно сомневался. Я уже не знала, люблю ли я его, у меня не было времени задумываться об этом: я доказывала-доказывала-доказывала.

Я очень хотела все это прекратить каким-нибудь образом, но не знала, как. Если бы я жила у него, я бы просто собрала вещи и уехала. Но он жил в моей квартире и никуда уезжать не собирался. А сил на борьбу из-за бесконечного недосыпа, развивающейся паранойи и изматывающих скандалов у меня не было. К тому же все друзья уже общались со мной через него, мне казалось, что весь мир за него — и против меня.

Освобождение

Сорвавшись однажды, я пожаловалась другу детства — и он внезапно мне поверил. Не сказал, что я придумываю или что бешусь с жиру. Подтвердил: то, что мне кажется кошмаром — действительно кошмар. А потом к этому мнению внезапно присоединилась моя мама. Это, кажется, был единственный раз, когда она встала на мою сторону в моих отношениях с мужчинами, на меня это подействовало отрезвляюще: если даже моя мама увидела что-то нехорошее, значит, с этим человеком действительно все плохо.

Потом был длительный и кровавый период расставания. Бывший возлюбленный пытался повеситься в моей ванной. Вскрыл мою почту и от моего имени разослал всем моим контактам (вообще всем, включая рабочие) приглашения на нашу свадьбу и признание в безумной любви к нему. А когда я в истерике сменила пароли, вскрыл ее еще раз и разослал уже грустное сообщение о том, что у меня гепатит и «проверьтесь, пожалуйста, все, кто имел со мной какие-либо контакты». Он разрисовывал сердечками мою машину и подкарауливал меня после работы. Я еще долго боялась ходить по улицам и тряслась от того, что он каким-то образом сможет читать мои письма и подслушивать разговоры.

Но это было уже выздоровление. Со мной постоянно рядом были мама, папа и тот друг. И психолог. И много-много книжек о домашнем психологическом насилии, которое страшно именно тем, что его не уследишь и не поймаешь с первого раза. Про него не скажешь: бьет — уходи. Потому что нет никаких явных признаков. Потому что оно начинается так мягко и незаметно, что нет никакой возможности определить, где проходит та грань, за которой начинается кошмар…

Текст данной публикации скопирован из Интернета или других открытых источников.

Столкнулся
в Сети с интересной историей, а главное
– реакцией на эту историю, ну и подумал,
что это всё достойно обсуждения. 

Итак. Есть такая журналистка Алина
Фаркаш. Алина пишет статьи в
разнообразные журналы, ведет свой блог
в “ЖЖ”, где у нее не один десяток тысяч
подписчиков, также активно пишет в свой
Facebook, где у неё более тридцати пяти
тысяч подписчиков. 

Алина с мужем и двумя маленькими
детьми жила в Москве, а потом в какой-то
момент они всей семьёй переехали в
Израиль. Ну, знаете, когда у тебя есть
маленькие дети, а ты смотришь на то, что
происходит в стране, – понимаешь, что
если сам еще ну как-то сдюжишь, доживешь,
то вот детей откровенно жалко. Они
этого не заслужили. Тем более что и сама
Алина работала на удалённой работе и
могла жить где угодно, и у её мужа была
удаленная работа. 

Собственно, у меня были примерно
такие же соображения, когда я своего
сына увозил в Испанию, но сейчас не
будем отходить от основной нити
разговора. 

Алина с семьей поселилась в Израиле,
продолжила писать для различных
изданий и в том числе выпустила целую
серию статей о том, как в этой стране
приживаются новые репатрианты, к числу
которой её семья и относится. 

Переезд в чужую страну, да еще и с
маленькими детьми – это всегда
серьезный стресс, но Алина не унывала,
старалась адаптироваться к новым
условиям окружения и, как обычно,
писала в блоге обо всем, что у них там
происходит. 

В какой-то момент у них в семье
случилось то, что в английском языке
называется “shit happens”, то есть “жoпа
стряслась”. Алина об этом подробно написала
в посте (все эти посты – открытые,
поэтому я на них и ссылаюсь): при снятии
большой суммы денег банкомат деньги со
счета снял, а их не выдал (такое изредка
случается), одновременно возникли
проблемы с переводом денег из
российского банка, пришлось потратить
крупную сумму, одновременно приходит
куча счетов, при неоплате которых банк и
полностью закрывает кредитный лимит,
и еще начисляет штрафы – в общем, бывает,
дело житейское, тем более что когда где-нибудь
стрясается какая-то жoпа, то просто по
теории подлости эта жoпа начинает
цепочкой стрясаться и в других местах. 

Ну и в довершение ко всему у Алины в
результате чисто бытовых
обстоятельств помер её макбук –
основной рабочий инструмент. Муж ей
нашел какой-то старый ноутбук на Windows,
но пользователю, привыкшему к OS X,
переходить на Windows – это все равно как
менять английский интерфейс на
китайский: ничего не понятно, все жутко
неудобно, верните мне обратно мой
макбук, ну плиз, плиз, плиз! (Кстати
говоря, совершенно аналогичная история
случается с пользователями Windows,
которые по тем или иным причинам
вынуждены перелезать на OS X, но это тоже
тема отдельного разговора.)

Алина рассказывает об этих проблемах
в блоге и говорит, что не знает, как
дальше поступить: и с деньгами временно
полный швах, и она лишилась основного
рабочего инструмента. 

Её читатели в комментариях
предлагают самые разнообразные пути
решения, а потом появляется мысль о том,
что Алине надо просто объявить сбор
средств на новый макбук: читателей у
нее много, они к ней приходят много лет,
если кто-то из них сможет пожертвовать
на компьютер скромную сумму – кто его
знает, может, необходимая сумма и
наберется. 

Алине не особенно хочется это делать (хотя,
казалось бы, какие проблемы: кто не
хочет или не может – не переводит), а
кроме того, она объясняет, что если уж и
брать новый макбук, то хороший, мощный,
с запасом на будущее, чтобы его не
пришлось через год-два менять. Ну вот и
публикуй счет, говорят ей читатели, там
и будет видно. 

Алина публикует счет, а потом не верит
своим глазам: необходимая сумма (в
общем и целом немаленькая, потому что
макбук стоит недешево, однако в
масштабах нескольких десятков тысяч
подписчиков – довольно скромная)
набирается буквально за полдня. После
этого Алина убирает реквизиты счета из
поста (деньги все-таки собираются под
конкретную целевую задачу – макбук),
пишет прочувствованное письмо своим
читателям, ну и, казалось бы, хеппи-энд,
все расчувствовались, все довольны. И
заметку Алины об этой истории
опубликовали в “Космополитэне” – “Угостить автора макбуком: Алина Фаркаш о просьбах в Сети”.  

Но на самом деле на этом история не
заканчивалась, а только начиналась.
Потому что с того же дня, когда Алина
опубликовала пост с реквизитами, по
Сети понеслась здоровенная и очень
мутная волна из серии: “Да как она
посмела!”

Вроде бы, если подумать, все это
касается только Алины и её читателей.
Никто никого не заставлял, на что
собираются деньги – было рассказано
предельно честно, реквизиты счета были
убраны, как только требуемая сумма была
собрана. В чём проблема-то? 

Но в сети быстро объяснили, в чём
проблема. Причем в 90 процентах больше
всего бушевали милые дамы – ну, знаете,
обычная такая “женская солидарность”. 

Что говорили дамы? Во-первых, деньги
можно собирать, только если случилось
какое-то несчастье. Только так, никак не
иначе – они, дамы, так решили, точка. Если
у тебя не случилось никакого несчастья
– не проблема, собирай деньги для
голодающих детей Африки. 

Во-вторых, посты с такими просьбами –
чистое попрошайничество, это ужасно
стыдно и унизительно, Алина должна быть
заклеймена позором. И странная штука –
вроде это Алина опубликовала такой
мерзкий пост, а им, дамам, ужасно стыдно
и горько, что они аж кющать не могут и,
когда делали маникюр, чуть не
перерезали себе палец.

В-третьих, особую ненависть у милых
дам вызвал даже не сам факт сбора денег
на ноутбук, а то, что Алине, видите ли, не
подошел ноут с Windows и она собирала
деньги на макбук. На макбук, cyчка,
собирала, фря такая, возмущались милые
дамы, причем не просто на макбук, а на
крутой макбук. За это убивать надо,
считали некоторые из этих милых дам, – и
уже готовы были истыкать Алину
пилочкой для ногтей.

В-четвёртых, многие дамы были
озабочены тем, что теперь если Алине
вдруг потребуются деньги, например, на
решение медицинских проблем, то фиг их
ей кто переведёт. В этих заявлениях
логика и не ночевала, но таких
заявлений я тоже видел немало.

Определенный контингент из этих,
безусловно, интеллигентных и
замечательных в чём-то женщин не
удержался от милых “шуточек” из
серии “не насосала, а подарили”,
что, конечно, очень ярко
хаpaктеризовало их собственные
мыслительные способности.

В общем, вой там стоял до небес. Причем,
разумеется, выли вовсе не те, кто
переводили деньги. А те, кого эта
история вообще не касалась ни разу.

Но оно всегда так и происходит. Я
много раз встречал посты из серии “Этот
Навальный опять охамел, снова деньги
собирает” от людей, которые
Навальному никогда в жизни ни копейки
не перевели. Казалось бы, тебя-то с чего
это волнует? И тем не менее.

Нет, вы только не подумайте, что я
отказываю всем этим прекрасным людям в
праве высказывать свое мнение по
поводу каких-то событий, – вовсе нет. Я
просто хочу объяснить, как все эти
крики-вопли выглядят со стороны.

А со стороны все было просто и понятно.

Одну часть милых дам, среди которых
были всякие блогерши, под корень
сразила мысль: “А чо, так можно было? А
почему я этим не воспользовалась?!!”

И они быстро поведали миру чудесные
истории о том, как у них ломались
фотоаппараты, автомобили, швейные
машинки, телевизоры и стиралки, но они,
как честные дeвyшки, никогда не
обращались к своим читателям за
помощью, потому что они – честные
дeвyшки, а Алина – беспринципная
негодяйка.

Некоторые из этих блогерш даже
называли конкретные суммы стоимости
починки фотоаппарата, автомобиля,
швейной машинки или стиралки – в
надежде, что кто-то из их читателей
предложит опубликовать счет, после
чего можно слегка поломаться, но раз
Алине можно, то почему и нам бы нет.

Другая часть милых дам, сопоставив
количество и отзывчивость своих
подписчиков с подписчиками Алины,
возмущались, потому что понимали: если
они объявят сбор средств, то в
действительности вряд ли хоть что-то
получат.

Ну и был еще отдельный контингент
осужданцев – это русские израильтяне.
Но там уже были всякие их местные дела.
Дело в том, что если ты приехал в
Израиль лет двадцать назад, то ты уже
совсем богоизбранный, да и вообще –
коренной. Если ты приехал лет десять
назад, то ты еще не богоизбранный и не
коренной, но уже более-менее
примелькавшийся и имеющий право голоса.
Но если ты, как Алина с семьей, явился в
Израиль пару лет назад, то ты и права
голоса не имеешь. Так, какие-то
понаехавшие. Сиди себе и не высовывайся.Читайте также:  Муж ушел к бывшей дeвyшке сонник

И вот на фоне этой табели о рангах
Алина еще и имела наглость попросить у
читателей помощи в покупке ноутбука, да
еще и эту помощь почти мгновенно
получила.

Ну и среди израильских блогеров
начались конкретные еврейские погромы
– по поводу Алины и её семьи, разумеется.
Читать это было очень познавательно,
хотя и слегка противно, не скрою.

Теперь о моём отношении к подобным
вещам и о том, что такое помощь,
попрошайничество и другие этические и
прочие категории.

В Сети существует несколько видов
монетизации контента, производимого
теми или иными людьми. (Неважно, как они
называются: журналисты, блогеры,
публицисты, писатели или еще как-то. Тут
главное, что все они создают свой
собственный уникальный авторский
контент.)

Первый вид монетизации – реклама. У
автора есть свой авторский проект, на
нем располагаются какие-то
баннероместа, он эти баннероместа
сдает в аренду – конкретным клиентам
или специальным системам вроде Google
Adsense или “Яндекс.Директ”, с этого
получает какие-то деньги. Но такие вещи
нормально работают только в том случае,
если это standalone – то есть отдельный сайт,
принадлежащий автору.

В намного более распространенных
случаях, когда автор ведет свой блог на
каком-нибудь блогхостинге или в
социальной сети, такой вид монетизации
не проходит: просто потому, что
владельцы блогхостинга или социальной
сети не позволят автору устанавливать
свои баннеры.

Тогда у автора остается только два
основных вида монетизации: первый –
делать рекламные посты, то есть
посредством своего посещаемого блога
доносить до читателей рекламную
информацию и получать за это деньги от
рекламодетелей, а второй – просто
объявлять сбор средств на поддержание
проекта.

Является ли такой сбор средств “побирательством”?
Ни разу не является. Является ли такой
сбор средств неэтичным? Да с чего вдруг?
Не хотите – не переводите деньги, никто
не заставляет!

На подобном способе финансирования
существуют и отдельные авторы, и очень
многие крупные проекты – да взять хотя
бы ту же Wikipedia,
которая существует только на
пожертвования. (Лично я считаю, что уж
им-то проще было повесить сверху
небольшой баннерок и не париться, но
они, конечно, сами решают, как им
поддерживать проект.)

Mozilla
существует на пожертвования. Браузер Opera
существует на пожертвования. И таких
проектов – сотни.

Есть целый ряд авторов, чьи проекты
существуют только за счет
пожертвований (поддержки), потому что
этих авторов не будут публиковать ни в
каких официальных изданиях, а хоть что-то
заpaбатывать на жизнь они могут только
с помощью своих читателей.

Яркий пример – независимый журналист Аркадий
Бабченко. Он просто в конце некоторых
статей в блоге (далеко не всех) время от
времени публикует свои реквизиты и
напоминает о том, что за счет этих
переводов может существовать его блог.
А на него знаете сколько народу
подписано в Facebook? Более 144 тысяч
человека! Это тираж серьезного СМИ.

Еще один пример – писатель Евгений
Шестаков. 54 тысячи подписчиков в Facebook.
Тоже время от времени публикует
реквизиты для поддержки проекта – это
ему позволяет продолжать работу.

Есть ли в этом что-то плохое? Является
ли это “побирательством”? Да ни
разу! Это нормальная схема
взаимоотношений автор – читатель.
Интернет предоставляет такую
возможность. Раньше автор должен был
сотрудничать с каким-то печатным
изданием или с издательством. Сейчас в
этом нет никакой необходимости: ты
можешь быть совершенно независим, а
деньги заpaбатывать с помощью
переводов благодарных читателей. И это
совершенно нормально, этично и
правильно!

Существует также вариант платных
подписок и ограничения доступа, но на
это идут только определенные издания:
отдельным авторам этот принцип не
нравится, равно как и мне.

Причем заметьте, какие бывают
интересные выверты сознания: я знаю
немало людей, которые считают принцип
платной подписки и ограничения доступа
(как, например, у “Дождя”)
– нормальным, правильным и этичным (ну,
собственно, ничего неэтичного в этом,
конечно, нет), а принцип пожертвований
читателей, когда нет никаких
требований конкретных сумм и никаких
ограничений, – позорным и неэтичным. Где
у этих людей логика – я не понимаю.

Что такое “попрошайничество”?
Для меня попрошайничество – это когда
где-то в общественном месте вылезает
некий мутный пряник, который заводит
свою “извенитилюдидобрыямысаминиместные”
и собирает деньги, которые, безусловно,
пойдут криминалу. Вот это – попрошайки.
Поэтому я их всегда посылаю.

А когда в Сети автор просит деньги на
поддержание проекта, которые десятки
тысяч людей читают много лет без
всяких “платных подписок”,
ограничений доступа и прочей ерунды,
назвать это “попрошайничеством” –
как-то за гранью моего понимания. 

Есть ли что-то неэтичное в том, что
автор объявляет в блоге сбор средств на
свой основной рабочий инструмент (для
любого автора в Интернете компьютер –
это основной рабочий инструмент) в
ситуации, когда он не может себе
позволить его приобрести? Да ни грамма
там неэтичного! Может ли он собирать
средства не на галимое барахло, на
котором он не сможет работать и которое
развалится через пару месяцев, а на
хороший современный компьютер?
Разумеется, может, на черта ему
собирать средства на какое-то барахло?

И чего вдруг, когда автор объявил
подобный сбор средств, по Сети полетел
такой мутный и часто довольно дурно
пахнущий поток?

У меня объяснение простое. Это
бaнaльные зависть и лицемерие.
Подавляющее большинство стенающих, как
я уже говорил, не являются популярными
авторами. Их читают несколько десятков
человек, и они прекрасно понимают, что у
них этот номер не пройдет. Поэтому
будем осуждать, гневно восклицать, да и
вообще – как она посмела! (Ну и не говоря
уж о том, что подавляющее большинство
возмущающихся исходные посты не читало,
историю эту не знало, а знало только,
что “какая-то там фря попросила у
своих читателей макбук и ей этот макбук
купили”.)

Что бы я сказал, если бы кто-то из моих
любимых авторов – ну, например, Дима
Быков или Дима Губин – объявил о том,
что он лишился своего ноутбука, не
имеет возможности приобрести новый и
вынужден обращаться за помощью к
своим читателям? Я вообще ничего бы не
стал говорить, я бы немедленно перевел
деньги, обрадовавшись тому, что могу
хоть как-то помочь людям, которых я
давно читаю и очень уважаю. Что в этом
вообще плохого? Что в этом неэтичного?

Так что меня все эти стенания по
поводу данной ситуации неприятно
поразили. Нет, у меня нет никаких
иллюзий по поводу определенной части
человечества, но неужели вы сами не
видите, как завистливо, мелко, злобно,
ханжески и лицемерно выглядит то, что
вы несёте в Сети об этой истории?

Upd: А тут и психолингвисты в
комментах в Facebook подтянулись. Столько
интересного о себе узнаёшь. Психолингвисты
в моей статье узнали “любимую руку брата коли”. Какая прелесть!

***