Брижит лефевр биография личная жизнь

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

18.09.2013

С 21 по 25 сентября на исторической сцене Большого театра балетная труппа Парижской оперы покажет спектакль «Пахита» на музыку Эдуара Дельдеве и Людвига Минкуса. Накануне гастролей художественный руководитель балета Брижит Лефевр дала интервью корреспонденту «Культуры».

культура: С какими чувствами Вы отправляетесь в Москву?

Лефевр: Не без некоторого опасения, потому что нам придется выступать перед строгим зрителем, который прекрасно разбирается в балете. К тому же публике есть с чем сравнивать — в Большом театре прекрасная труппа. Как бы там ни было, мы очень рады показать «Пахиту». Я предложила восстановить балет Пьеру Лакотту.

культура: У Вас привилегированные отношения с Большим на протяжении многих десятилетий.

Лефевр: С одной стороны, наши этуали — частые гости в Москве. В Парижской опере Юрий Григорович и Алексей Ратманский ставили свои спектакли — «Ивана Грозного» и «Психею». С другой, для нас гастроли Большого театра — всегда событие. В начале января 2014 года он приезжает к нам снова. Покажет новый балет Ратманского «Утраченные иллюзии» по мотивам романа Бальзака на музыку русского композитора (Леонида Десятникова. — «Культура»). Кроме того, я приглашала на нашу сцену таких звезд, как Мария Александрова, Евгения Образцова, Николай Цискаридзе. В этом сезоне снова выступит Светлана Захарова — будет танцевать в «Спящей красавице» в постановке Рудольфа Нуреева. Не устаю восхищаться Светланой — она наделена не только грацией, безупречной техникой, исключительными данными, но и особым шармом. В ней есть какая-то тайна.

культура: Вы, конечно, следите за тем, что происходит в главном театре России?

Лефевр: Трагедия с Сергеем Филиным, которого я помню еще как прекрасного танцовщика, стала шоком. Очень рада его возвращению в театр.

культура: Только что упомянули Цискаридзе. Он остается близким Вам человеком?

Лефевр: Николай был первым русским, которого я пригласила в Париж. К сожалению, на нашей сцене он получил серьезную травму, попал в больницу. Очень переживала за него, часто навещала. Тогда-то между нами и завязалась дружба. Цискаридзе человек талантливый, темпераментный, но когда ты — часть знаменитого театра, нельзя так его критиковать.

культура: После ухода Анатолия Иксанова Вам предстоит познакомиться с новым директором Большого театра Владимиром Уриным.

Лефевр: По-прежнему питаю к Иксанову теплые чувства. Да, он ушел, но через год и я ухожу из Парижской оперы. Такова театральная жизнь. Написала письмо новому директору Большого, которого раньше не знала, и получила от него очень теплый ответ. Мы с ним встретимся в Москве.

культура: «Figaro» писала, что Анатолий Иксанов несколько раз предлагал Вам стать худруком балетной труппы Большого. Это так?

Лефевр: Он часто делал комплименты по поводу того, как я руковожу своей труппой. Но предложения стать художественным руководителем балетной труппы Большого театра от него не поступало. Даже если бы и сделал, я бы отказалась. Балетом Большого должен руководить русский. Мы с Иксановым это прекрасно понимаем.

культура: Чем отличается Ваша балетная труппа от труппы Большого?

Лефевр: Французским танцовщикам присуща сдержанность в выражении чувств, стремление к точности. Русский балет — более лиричный и эмоциональный. Но лучшие труппы мира не замкнуты на себе. Артисты и хореографы много путешествуют. Вспомним хотя бы Мариуса Петипа и его балеты в России. Джордж Баланчин уехал в Америку, а Серж Лифарь и Рудольф Нуреев возглавляли Парижскую оперу. Мы — кочевники. Вместе с тем существуют школы русского, французского и итальянского балетов со своими традициями.

культура: В этом сезоне в Вашей программе — «Спящая красавица» в постановке Рудольфа Нуреева. Его спектакли уже много лет составляют основу репертуара. Призpaк великого танцовщика по-прежнему витает в Парижской опере?

Лефевр: В мире танца Нуреев — не призpaк, а легенда. Личность исключительная, безрассудная, отчаянная. Жизнь этого человека похожа на роман. Сегодня о нем говорят так же, как в свое время о Нижинском, хотя многие никогда не видели его на сцене. Рудольф оставил нам свои спектакли. Он обогатил хореографию Мариуса Петипа. Надо сказать, что нуреевские постановки очень сложны для исполнения.

культура: Вы руководите балетной труппой Парижской оперы на протяжении почти двух десятилетий. Чем больше всего гордитесь?

Лефевр: Не отказываясь от балетных традиций, мне удалось добиться новизны. Приглашала замечательных современных хореографов — Мориса Бежара, Ролана Пети, Матса Эка, Джона Ноймайера, Уильяма Форсайта, Пину Бауш и, как уже говорила, Юрия Григоровича и Алексея Ратманского. Кроме того, предоставила возможность нескольким нашим танцовщикам поставить балеты на сцене Парижской оперы.

культура: Вы сторонница классического или современного балета?

Лефевр: Я поступила в балетную школу Парижской оперы в восемь лет и выступала на ее сцене до 26. Потом создала свой театр современного танца. Обожаю танец во всем его разнообразии и с одинаковым наслаждением смотрю и классический балет, и современные постановки. В последние годы я стремилась к формированию современного репертуара, в который вошли такие спектакли, как «Знаки» хореографа Каролин Карлсон и работы Иржи Килиана. Нельзя все время показывать публике одно и то же. Иначе она перестанет ходить в театр. На наших же двух сценах — Опера Гарнье и Опера Бастилия — залы заполнены на 98 процентов. Иногда говорят, что к современному танцу у меня слишком классический подход, а к классическому — излишне современный. Это и есть хороший баланс.

культура: Худрука должны любить или бояться?

Лефевр: Артисты должны знать, что их слушают и слышат. Они постоянно мне жалуются: «У меня все болит» или «Почему мне не дали эту партию?» И так до бесконечности. У нас в театре 155 танцовщиков, и если я пойду навстречу одному, то огорчу 154 остальных. Труппа — как пазл, который надо уметь собирать.

культура: В театре о Вас отзываются как о женщине упрямой и одновременно по-матерински заботливой.

Лефевр: Так оно и есть. Я не «железная леди». Просто с хаpaктером, но не с жестоким, а эмоциональным. Я была и остаюсь артисткой — в этом смысл существования. Живу в театре, и танец — моя жизнь.

культура: Ваша труппа молодая, средний возраст — 26 лет. Уходят из-за возраста самые яркие — Аньес Летестю, Николя Ле Риш, Орели Дюпон. Балетоманы переживают, считая, что им нет замены.

Лефевр: Те же разговоры слышу и в России… Самой горько, когда сцену покидают лучшие. Когда я танцевала, обычно охали: «Все ушли, и не осталось ярких личностей». Но это не так. Приходят новые таланты. Не правы те, кто считает, что классический балет — всегда один и тот же. Все меняется — техника, балетная грамматика, репертуар. Танец — это движение.

культура: В молодые годы Вы не только ставили балеты, но и пробовали силы в драматическом театре.

Лефевр: Играла роль Лизы в «Одержимых», пьесе Альбера Камю, написанной по роману Достоевского «Бесы». Я поклонница русской культуры. Не только балета, но и оперы, и, конечно, литературы — прежде всего классики. На Западе Толстого принято считать европейским писателем, а для меня он — абсолютно русский. Среди любимых книг — «Война и мир» и «Воскресение». «Смерть Ивана Ильича» советую перечитывать на протяжении всей жизни и, особенно, перед уходом в мир иной. Очень трогателен «Обломов» — помогает понять русский хаpaктер. Читаю каждый вечер и иногда мечтаю о бессоннице, чтобы иметь возможность больше проводить времени с книгой.

культура: Через год на посту худрука Вас сменит 36?летний хореограф Бенжамен Мильпье, воспитанник американской школы. Он пока больше известен как муж Натали Портман, с которой вместе сыграл в балетном триллере «Черный лебедь». Он же лицо одного из парфюмов Yves Saint Laurent. Что Вы ему посоветуете?

Лефевр: Не думаю, что он нуждается в моих наставлениях. У него много своих проектов. А я наделена огромной энергией, которую могу использовать в разных областях. Готова заниматься подготовкой балерин или возглавить фестиваль — не обязательно танцевальный. Мои амбиции заключаются в том, чтобы с прежним энтузиазмом заниматься новым делом.

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

18.09.2013

С 21 по 25 сентября на исторической сцене Большого театра балетная труппа Парижской оперы покажет спектакль «Пахита» на музыку Эдуара Дельдеве и Людвига Минкуса. Накануне гастролей художественный руководитель балета Брижит Лефевр дала интервью корреспонденту «Культуры».

культура: С какими чувствами Вы отправляетесь в Москву?

культура: У Вас привилегированные отношения с Большим на протяжении многих десятилетий.

культура: Вы, конечно, следите за тем, что происходит в главном театре России?

культура: Только что упомянули Цискаридзе. Он остается близким Вам человеком?

культура: Чем отличается Ваша балетная труппа от труппы Большого?

культура: Вы сторонница классического или современного балета?

культура: Худрука должны любить или бояться?

культура: В театре о Вас отзываются как о женщине упрямой и одновременно по-матерински заботливой.

культура: В молодые годы Вы не только ставили балеты, но и пробовали силы в драматическом театре.

В конце октября Брижит Лефевр, 19 лет возглавлявшая балет Парижской оперы, передала руководство труппой Бенжамену Мильпье — хореографу с американским прошлым и большими планами на французское будущее

Ваш прощальный вечер 4 октября в Opera Garnier. Финальные аплодисменты, на сцене — труппа в полном составе, вся ваша комaнда. Среди гостей — политики, меценаты, директора и режиссеры мировых театров, хореографы, с которыми вы работали,— от Уильяма Форсайта до Каролин Карлсон. Что вы чувствовали в тот момент?

Парижская опера — великий французский дом, и это большое счастье и честь быть его частью. Этим гала мне хотелось показать высокий уровень труппы. Я чувствовала, что долг выполнен, работа сделана, пусть многие ее и критикуют. В этот вечер, впервые за долгие годы, я не сдерживала эмоции, не осторожничала, позволила себе быть сентиментальной. Хотелось обнять каждого. Подходила к артистам, к ученикам школы, даже техперсонал вышел на сцену.

И ваш преемник — Бенжамен Мильпье, которого вы так по-матерински потрепали по голове.

Это был непроизвольный жест. Надеюсь, он его не обидел. В конце концов, ему 37, а мне почти 70! (День рождения Брижит Лефевр — 15 ноября.— Weekend.)

Однажды вы уже уходили из Парижской оперы, но потом вернулись. На этот раз вы навсегда расстались с театром?

Да, этот этап пройден.

Никаких сожалений?

Никаких. Цикл закончился, тут не о чем жалеть. Первый раз я ушла из Оперы в 1972 году, чтобы создать свою труппу Theatre du silence. Она просуществовала до 1985 года. Следующий этап — министерство культуры, где мне предложили курировать танец. Опрометчивое решение, потому что, несмотря на поездки, это все-таки административная работа. В 1992 году вернулась в Оперу — сначала как главный администратор труппы, затем, с 1995-го, стала директором балета. Теперь я буду художественным руководителем Танцевального фестиваля в Каннах (Festival de danse de Cannes). Помимо этого, вместе с Даниэлем Сан-Педро мы ставим спектакль, посвященный Нижинскому.

Вы будете приходить в Парижскую оперу как простой зритель?

Не уверена, что мне там будут рады. Премьеры, которые запланировала на этот сезон, конечно, посмотрю. Но теперь это не моя ответственность — и я хочу держать дистанцию.

Когда вы заняли директорский пост, с какими иллюзиями вам пришлось расстаться в первую очередь?

У меня не было иллюзий. В документальном фильме “Моя мать обожала танец…” есть момент, когда меня, 27-летнюю балерину, спрашивают: “Почему вы покидаете Оперу?”. Я отвечаю: “Потому что мы мало танцуем и у нас мало хореографов”. И когда я вернулась, я знала, что надо делать. Это как отправиться в горы: ты не строишь иллюзий по поводу того, как добраться до вершины, ты идешь и доходишь.

И вы шли к ней, кажется, без остановок. Как ни придешь в театр — не на премьеру, а на рядовой спектакль,— вы всегда в зале.

И не потому, что мне нечем больше заняться. Только в зале можно понять, как реагирует публика, как работает артист, которого поставили на замену в последнюю минуту, и отработаны или нет отдельные моменты спектакля. Балет Парижской оперы — это сильная машина, комaнда очень профессиональных людей, где роли четко распределены. Администрация, репетиторы, технические службы. Класс дают педагоги, а не директора. Моя задача — организовать работу комaнды, не подменяя функции, и в нужный момент указать, где сбоит, поговорить, подтолкнуть, мотивировать. Для меня это рутинная, каждодневная работа за кулисами. Я из поколения, где люди больше стремились показать результаты, а не себя. Наверное, поэтому я так и не научилась рассказывать журналистам в красках о своих концептуальных проектах. Я была с ними честной, а они — со мной. За исключением, конечно, тех случаев, когда журналист уже заранее решил, что написать.

Ваше руководство — 19 лет — одно из самых долгих за всю историю Парижской оперы. Никогда не хотелось уйти?

Был один момент, после разговора с Пиной Бауш. В 2008 году из Театра де ля Вилль уходил его легендарный директор Жерар Виолетт, и Пина сказала, что я должна занять его место. Я подумала, но в итоге — нет. Руководить труппой, в которой в 154 артиста,— это огромная нагрузка и много ограничений, но в то же время это стимулирует.

Вы готовили себе на смену Лорана Илера — бывшего артиста труппы и главного репетитора, но выбор был сделан в пользу Бенжамена Мильпье — человека со стороны. Как вы приняли это назначение?

Мне сказал об этом Стефан Лисснер (новый генеральный директор Opera de Paris.— Weekend). Мы перебрали много кандидатур, и я чувствовала, что ни одна из них его не устраивает. Я говорила ему в том числе и про Мильпье.

Как о возможном кандидате?

Нет, как о хореографе, потому что Лисснер попросил назвать хореографов, которые мне симпатичны. Бенжамену когда-то именно я заказала первый спектакль для труппы. Они встретились. Думаю, он произвел на Лисснера большое впечатление и своей личностью, и проектами, о которых он говорил, возможно, не понимая, что многое из этого уже сделано.

По одной из закулисных версий, в пользу Мильпье сыграла его известность и вхожесть в светские круги, якобы вслед за ним потянутся и новые меценаты.

Мы много работали над тем, чтобы у Парижской оперы и бизнеса сложились хорошие отношения. Это важно. Один из главных меценатов — президент компании Paprec Groupe Жан-Люк Петитюген, и я ему благодарна за поддержку, так же как и компании Vacheron Constantin. Бенжамен — человек молодой, симпатичный, профессиональный, и, конечно, он может привести, например, американских меценатов. В этом нет ничего предосудительного. Главное, чтобы ради этого не менялись правила игры.

О назначении Мильпье было объявлено зимой 2013 года, и весь прошлый год он работал параллельно с вами, составляя программу своего первого сезона 2015/16. Как проходил этот переходный период?

Неплохо. Он, правда, не захотел работать вместе. Это его выбор. Меня это огорчило, не скрою. Но в итоге, наверное, он прав: мой этап заканчивается, а его только начинается.

Во время вашего руководства артисты порой критиковали жесткую иерархию, консервативные порядки, то, что они мало танцуют. Что вы думаете по этому поводу?

Вы хотите, чтобы я сказала: “Наконец-то я ухожу, будут изменения и будет гораздо лучше?”. Нет, я этого не могу сказать. Артисты — ненасытные люди. Я сама такой была. Кажется, что ты работаешь на износ, а этого не ценят. Но в Опере есть жесткая система, есть мнение хореографа, есть, в конце концов, границы возможностей самих артистов. Они хотят перемен, но вы еще услышите их жалобы. Можете в этом не сомневаться.

Говоря о планах, Бенжамен Мильпье часто упоминает свой опыт работы в США. Считаете ли вы, что американская модель может быть применима к Парижской опере?

ABT, NYCB — это маленькие труппы, у них другая организация. Они зависят от меценатов, их программы — это дивертисменты. Я бы не желала Парижской опере — труппе с трехвековой историей — сближаться с этим типом компаний. Можно сколько угодно говорить, что французская модель устарела. Только что придет на смену? Изменения важны, но искусственные внедрения, не учитывающие особенности парижской труппы, не имеют смысла. Для меня американская модель балетного театра — не пример для подражания. Мне интересно, как устроены большие, великие труппы, например Большой. Что касается планов Бенжамена, то, наверное, это здорово, когда вы приходите на новое место работы с ощущением, что так много всего надо сделать, и у вас так много новых проектов. Ему еще многое предстоит узнать, но в незнании тоже есть свои плюсы.

Интервью — Мария Сидельникова