Актриса нина тер осипян личная жизнь

24 июля скончалась Нина Тер-Осипян (1909-2002), четко представляющая свое место в искусстве и до самого конца сохранившая жажду жизни в ситуациях, когда менялись декорации и всё, по мнению актрисы, безнадежно мельчало.

Тер-Осипян жила долго, почти сто лет, застав в молодости людей титанического склада.

Дядя Нины Саак Тер-Габриэлян входил в состав несчастной Бакинской коммуны, 26 комиссаров которой были уничтожены интервентами. 27-ой бакинский комиссар – дядя Нины – выжил, дослужился до поста председателя СНК Армянской ССР. В детстве Нина запросто общалась с гостями дома Кировым и Орджоникидзе.

Она попала в детскую студию при Театре Революции Мейерхольда. Молодая, бойкая актриса впитала его систему биомеханики, вспоминая, что в основном учили фехтованию, боксу и умению правильно падать, опуская теоретические занятия. Приходилось добирать, смотря на игру Ермоловой, Михаила Чехова, общаясь со Станиславским.

С самых первых шагов на сцене мудрая Тер-Осипян поняла свое на ней место, говоря:

«Хаpaктерная актриса, армянка, старуха… А на другое я и не рвалась. На героиню, безусловно, не тянула».

“СОВЕСТЬ”

Тер-Осипян не бегала, не искала теплых мест, пережив реорганизацию Театра Революции в театр имени Маяковского. Шутка ли, прослужить на одном месте почти 80 лет.

В 1937 Тер-Габриэляна арестовали. Во время следствия он толи выбросился с четвертого этажа, толи его выбросили.

В обращении в ЦК КП Армении Сталин писал:

«Трудно представить, что Тер-Габриэлян выбросился в окно, это совершенно не совместимо с его боязливой и расчетливой натурой. Скорее всего — его выбросили и заткнули ему глотку, чтобы он не мог разоблачить врагов Советской власти…»

Когда кто-то из ретивых исполнителей попробовал провести в жизнь тезис: «Племянница за дядю отвечает», Тер-Осипян написала Сталину письмо, памятуя, что тот некогда был дядиным другом. От нее отстали.

“БАБУШКИН ВНУК”

Первый раз в кино Нина засветилась в 1946, сыграв учительницу в проходном детском фильме «Синегория». В то время у нее было много работы в театре, а кино, что кино…

Тер-Осипян говорила:

«Кино – это деньги и популярность. Качество фильма определяет, в основном, монтаж. В актерском деле нет целой линии, только кусочки. А в театре – зал, живое общение со зрителем».

Однако, в 1967 в Маяковку пришел главреж Андрей Гончаров, отношения с которым у Нины не сложились. Хотя в 1972 она получила звание Народной, работы театре не прибавилось. Тогда актриса начала делать забеги на территорию кинематографа и неожиданно в возрасте 65+ оказалась востребована.

“ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ”

Сыграв колоритную дворничиху Фатиму в детективе «Совесть» (1974) Тер-Осипян открыла галерею кавказских непосредственных бабушек: «Пять вечеров», «Каникулы Кроша», очень неплохой проблемный фильм про тогдашних школьников «Бабушкин внук», «Ищите женщину». Особняком стояли фильмы Данелии «Кин-дза-дза», «Паспорт», «Настя».

“ПАСПОРТ”

В последние годы Тер-Осипян были полны жалобами на коллег, причем не в плане «Не ценят, не уважают», а в плане «Какие они скучные!». Естественно, после Мейерхольда, Станиславского, Михаила Чехова племя младое казалось ей слабоватым. Помня спектакль с участием Бабановой, она так и не смогла досмотреть фильм «Собака на сене», с участием Маргариты Тереховой.

Тем не менее, в штате театра Нина состояла до самого конца.

Ушла в 94 года, оставив по себе благодарную память.

Родилась 5 (18) апреля 1909 года в Баку.

В 1918 году переехала в Саратов, затем в 1920 году в Москву. В 1925 году была принята в труппу Театра Революции (ныне театр имени В.В. Маяковского). Член ВКП(б) с 1940 года.

Блистательная комедийная артистка, игравшая в кино, в основном, женщин “восточного типа”.

Заслуженная артистка РСФСР (1954). Народная артистка РСФСР (1972).

Ушла из жизни 24 июля 2002 года. Похоронена на Армянском кладбище Москвы.

Софья Валентиновна («Человек с портфелем» A. M. Файко) Лиза («Поэма о топоре» Н. Ф. Погодина) Простакова («Недоросль» Д. И. Фонвизина) Дуся («Таня» А. Н. Арбузова) Анарда («Собака на сене» Лопе де Веги) Мигачева («Не было ни гроша, да вдруг алтын» А. Н. Островского) Кукушкина («Доходное место» А. Н. Островского) Мадам Фикэ («Наследство Рабурдена» Э. Золя) Кормилица («Ромео и Джульетта» У. Шекспира) Мадам Ренессанс («Клоп» В. В. Маяковского) Констанция Львовна («Обыкновенный человек» Л. М. Леонова) Свекровь («Кавказский меловой круг» Б. Брехта) Арина Ивановна («Дети Ванюшина» С. А. Найденова) Наталья Дмитриевна («Дядюшкин сон» по Ф. М. Достоевскому) Нехама («Закат» И. Э. Бабеля) Анна Матвеевна («Шутка мецената» по А. Т. Аверченко) «Фронт», «Гроза», «Легенда о любви»

Награждена орденами «Знак Почета» и Почета (3.02.1998).

последнее обновление информации: 24.07.18

Мы привыкли, что юмористы и клоуны – это чаще всего мужчины. Поэтому, встречаясь с комиком-женщиной, невольно восхищаешься этим смелым человеком. Я считаю, что быть комедийной актрисой – настоящий подвиг. Правда. Не бояться быть смешной, некрасивой, нелепой согласиться далеко не каждая. Ведь нормальная человеческая потребность у женщины – нравиться! Нравиться мужчине, нравиться другим женщинам, принимать комплименты… А тут – на тебе: все хохочут и показывают на улице пальцем. Тем не менее комедийных актрис и любят больше. Фаина Раневская, Рина Зеленая, Татьяна Пельтцер, Тамара Носова, Ирина Мурзаева, Наталья Крачковская доказали, что быть смешной – не страшно. Быть смешной благородно и даже красиво.

В этой плеяде искрометных, острохаpaктерных актрис я хочу упомянуть Нину Мамиконовну Тер-Осипян. Актрису больше театральную, нежели кинематографическую. Она служит театру имени Маяковского почти 75 лет… Вот так называешь порой какую-нибудь цифру и уже думаешь о чем-то другом. Но если заострить внимание – 75 лет! На одном месте! В одном театре! Когда на твоих глазах проходит целая жизнь коллектива, уходят и рождаются звезды! Когда, наконец, рядом уже никого из твоих ровесников не осталось, и ты становишься старейшиной, ветераном! Вот что такое 75 лет в театре! Мы говорим: Мейерхольд, Чехов, Ермолова, Бабанова, Охлопков – а Нина Мамиконовна всех их видела, со многими из них общалась, работала.

“Мы приехали в Москву из Баку в 1919 году, – рассказывает актриса. – В школе я начала посещать драмкружок, с этого и пошло. Так как у моего дяди – члeна ЦИК – был служебный пропуск в Малый театр, в ложе у сцены в бельэтаже, я каждый вечер туда забиралась. До сих пор помню прощание Ермоловой с публикой. В первом ряду сидел Станиславский (я сейчас знаю, что это был Станиславский, а тогда это был седой мужчина с черными бровями). Ее вывели на сцену Остужев и Пров Садовский. Станиславский первый встал, весь зал встал и плакал. И партнеры плакали – какая эта трагедия для актеров, когда уходит такая актриса. Я видела Михаила Чехова во всех его ролях, начиная с Эрика XIV-го, в “Ревизоре”, в “Двенадцатой ночи”, “Гамлета” я раз 50 смотрела. Весной я кончила восьмой класс и пошла в театр Вахтангова. Но не прошла по конкурсу и попробовала свои силы в Театре революции. Приняли…”

Так Нина Тер-Осипян пришла в театр. Уже на третьем году обучения судьба сводит начинающую актрису с великим Всеволодом Мейерхольдом. Тот репетирует “Доходное место”. Спектакль везут в Среднюю Азию, и Тер-Осипян играет в нем Кукушкину. Затем в театр пришла группа Дикого из МХАТа. Такие мастера как Ольга Ивановна Пыжова, Алексей Дмитриевич Попов, Алексей Денисович Дикий имели также колоссальное влияние на молодежь. В начале 30-х годов Попов поставил на сцене театра революции “Ромео и Джульетту”. Критики после премьеры писали, что “театр по-новому вскрыл перед зрителем бесcмepтные и неувядающие образы этой трагедии. Настоящими шекспировскими сочными мазками нарисована в пьесе Кормилица в исполнении Нины Тер-Осипян, которая играет жизненно и правдиво”. А каким шумным успехом сопровождалась постановка пьесы Арбузова “Таня”, которая в 50-е годы буквально гремела в Москве! Это был самый популярный спектакль Театра революции.

Ей довелось работать с великими мастерами театра – Абдуловым, Штраухом, Астанговым, Свердлиным. И от каждого актриса старалась взять что-то талантливое и полезное для мастерства. Это Нина Мамиконовна пpaктиковала еще с театральной “школы юниоров”.

“У нас в школе юниоров по актерскому мастерству занимались только отрывками, и все. Остальное – бокс, фехтование, биомеханика. Поэтому по актерской линии приходилось только наблюдать. Наблюдать за актерами, с которыми работаешь, за людьми на улице. А в школе основной упор был на тело. Миленький мой, когда мне было 15 лет я, конечно, боксировала так, что мне даже нос разбили! Фехтование, техника речи. Было увлекательно. А биомеханика! Я падала на спину и спокойно вставала – а это все биомеханика. Это нужная вещь. Вопрос движения, paкурсов – это оттуда идет. Люблю балет. Станком занималась всю жизнь. И сейчас соблюдаю форму, плаваю, каждый год езжу в Сочи и плаваю в море по часу. Надо соблюдать режим…”

Нина Тер-Осипян жила с мамой в семье дяди. Саак Мирзоевич Тер-Габриэлян был Председателем Совнаркома Армении, а затем перебрался в Москву, где занимал должность Постоянного представителя Армянской республики в столице. Он был преданным революции и партии человеком, дружил с Кировым и Орджоникидзе. Эти, а также многие другие известные личности часто бывали в доме Тер-Габриэляна, и Нина Мамиконовна с трепетом и волнением слушала их беседы, споры и обсуждения. Но однажды этому настал конец. Саака Мирзоевича арестовали, при обыске избили бюcтом Ленина, а потом без суда и следствия расстреляли. Как известно, погибли и Киров, и Орджоникидзе. Нину Тер-Осипян вызывали в комитет комсомола, собирались исключить из своих рядов, требовали отречься от родственников. Но, волею судеб, ни ее, ни ее маму не тронули. Может быть, повлияло письмо Сталину, которое наивная Нина опустила в ящичек у Троицких ворот – ведь когда-то и он был близким другом дяди, а бабушка нежно мыла голову будущему вождю и убийце. Надо ли говорить, какие потрясения, унижения и страхи пришлось пережить семье?

А вскоре – война. Театр был эвакуирован в Ташкент, где продолжалась активная работа над постановками новых пьес. Но Тер-Осипян заболела амебной дезинтерией и была отправлена на лечение и дальнейшее проживание в Москву. Здесь она вновь вышла на сцену в Театре драмы. Это был единственный функционировавший театр в полупустой столице, где работали все оставшиеся актеры и режиссеры. Здесь Нина Мамиконовна и прослужила до конца войны, а Театр революции, когда вернулся, слился с театром драмы и стал называться Московским театром имени Маяковского.

К концу войны в театр пришел Николай Охлопков. С ним Нине Мамиконовне не очень везло на роли. Он уделял много внимания актерам своего бывшего Реалистического театра, хотя актеров вообще очень любил и нежно к ним относился. Он, если можно так сказать, вырастил и Немоляеву, и Лазарева, и Мизери, и Марцевича, и Козыреву. Ставил интересные спектакли, с выдумкой. Любил актеров и Алексей Дмитриевич Попов, у которого Тер-Осипян работала прежде и уважала больше всех. Он знал ее стеснительный хаpaктер и все замечания делал на ухо. Ценил, так сказать, не только актерскую, но и человеческую индивидуальность. Чего Нина Мамиконовна не может сказать о своем нынешнем руководителе Андрее Гончарове. Как известно, этот режиссер славится своим чрезвычайным темпераментом, и кричать так, как кричит он, пожалуй, не может никто другой. Скромной и стеснительной Нине Мамиконовне стало очень тяжело в данной ситуации. Хотя и с Гончаровым она сыграла замечательные спектакли “Дети Ванюшина” и “Закат”. Кстати, “Дети Ванюшина” получили огромную популярность благодаря участию в постановке неповторимого Евгения Леонова. Он не только дал пьесе особое звучание, но и смягчил всю напряженность на репетициях. Впоследствии он не сработался с Гончаровым и ушел в Театр Ленинского комсомола.

А сейчас Нина Тер-Осипян нашла, наконец, новую любовь в лице режиссера Татьяны Ахрамковой. В театре Маяковского Ахрамкова работает уже несколько лет и неизменно приглашает в свои новые постановки старейшую актрису труппы, причем каждый раз Татьяна извлекает из Нины Мамиконовны какие-то новые искры, новые возможности, черточки и даже трюки. В последнем спектакле Ахрамковой “Дон Жуан” Тер-Осипян танцует испанский танец.

Амплуа у Нины Мамиконовны сложилось как-то сразу. Ну куда денешься – героини ей не светили. Хаpaктерная внешность армянской женщины не позволяла играть ни Джульетту, ни Офелию, ни Любовь Шевцову. И все равно Тер-Осипян поначалу дико боялась своего носа – подтягивала его, гримировала. Со временем она от грима отказалась, стеснительность свою поборола и даже перестала бояться ошибаться. Фраза “на ошибках учатся” вошла в ее жизнь отнюдь не сразу.

Остается поговорить о работе Нины Мамиконовны в кино.

К сожалению, разговор получится небольшой. Ибо, как известно, кинематограф бездарно использовал творчество многих блистательных театральных актеров. Тер-Осипян сыграла роль Ашуры в фильме “Горянка”, тетю Пашу в “Женщине издалека”, тетю Ашхен во “Взрослом сыне”, бабушку в ленте “Бабушкин внук” – кто сейчас вспомнит, что это за фильмы? Были эпизоды в картинах “Синегория”, “Сицилианская защита”, “Ищите женщину”, “Кувырок через голову”. Большое удовлетворение принесла ей совместная работа с Никитой Михалковым, у которого в “Пяти вечерах” Тер-Осипян сыграла роль опять же небольшую, но интересную, единодушно отмеченную кинокритиками. Был в ее жизни чилийский режиссер Себастьян Аларкон, который снимал ее во всех своих российских фильмах. И был Ге opгий Данелия, у которого Нина Мамиконовна, по признанию, готова играть палку, безмолвно стоящую в углу. В двух фильмах у него сыграла Тер-Осипян: “Паспорт” и “Настя”.

“Чем сложен эпизод? Он крупица, и его или можно сделать хорошо, или получится пустой номер. И когда ты попадаешь в яблочко, вот тогда радость – ради чего ты живешь. А когда сидишь, ничего не делаешь, а время проходит… а сейчас у меня оно и вовсе летит… Хотя я, как всем говорю, борюсь с паспортом всячески, не поддаюсь. В этом тоже какая-то радость есть. И когда задумаешься об этом, 500 метров отплаваешь и уже бежишь дальше.”

В этом году Нине Мамиконовне Тер-Осипян исполнилось 90 лет. Единственное, из-за чего переживает актриса – тишина в театре. Никто ни с кем не дружит, не собирается в компании, приходят только на репетиции и спектакли. А раньше и на дачи выезжали, и на шашлыки ходили, выпивали, смеялись, шутили. Приглашали к себе и Мейерхольд, и Охлопков. Сегодня же пытается собрать всех у себя сама Тер-Осипян, но и это не удается. Все куда-то бегут, пытаются заработать лишнюю копейку, и это понятно. Государство не заботится о том, чтобы человеку хватало его зарплаты и не приходилось больше ни о чем думать. Каждому приходиться заботиться о себе самому.

Ну и, конечно, актрисе не хватает работы. Два спектакля в месяц – это ничтожно мало. Хотя и лучше, чем совсем ничего, но все же…

Наверное, самая последняя роль Тер-Осипян в фильме Эльдара Рязанова «Старые клячи» (2000), где она произносит великолепную фразу «отдайте икру правительству — оно всегда знало, что с ней надо делать!»

Сергeй ВОВИН

дополнительная информация >>

Если Вы располагаете дополнительной информацией, то, пожалуйста, напишите письмо по этому адресу или оставьте сообщение для администрации сайта в гостевой книге.Будем очень признательны за помощь.

Каково же было мое изумление, когда я встретил в бассейне Нину Мамиконовну Тер-Осипян! Где это видано, чтобы в девяносто лет дама плавала кролем и брассом! И так каждый день. Может быть, в этом и есть секрет молодости? Может быть, и нам всем стоит заняться плаванием? И тогда мы тоже сможем сказать словами Нины Мамиконовны: “Соответствовать надо не цифрам паспорта, а духу времени”.

– Нина Мамиконовна, вы много интересного видели в жизни. Что вам чаще всего вспоминается?

– На моих глазах прошел почти весь двадцатый век. Я родилась 18 апреля 1909 года в Баку. Когда в 1918 году началась резня, мы переехали сначала в Саратов, а потом, в 1920 году, в Москву. С тех пор я и живу здесь.

– Вы армянка и поселились в Армянском переулке. Это совпадение?

– Нет. Там была армянская церковь. Я устроилась в пятьдесят седьмую школу Сокольнического района. Там был драмкружок, руководили им Аванесов Николай Степанович и Аловайский Михаил Михайлович из Грибоедовской студии. Я занималась в этом коллективе, нас водили в театр. Помню первое посещение “Колизея” – там играли “Без вины виноватые” с Ермоловой и Остужевым.

Я росла в среде старых коммунистов, в атмосфере удивительной дружбы, веселья. Хорошие люди были, чистые, открытые, окрыленные идеей. Вдохновенные люди. Позже, в 30-х годах их всех уничтожили. Таких людей сейчас не найдешь. Отец у меня военный, дядя был двадцать седьмым бакинским комиссаром, чудом спасся, потом работал секретарем полпредства и члeном ЦИК. Я никогда не забуду, как весело танцевали дядя и Орджоникидзе.

– Кто из актеров произвел на вас тогда самое сильное впечатление?

– Ермолова. У нее было просто магнетическое влияние на зал. Сейчас таких актрис нет. Но обязательно появятся, я в этом не сомневаюсь. Все зависит от репертуара. Мы играли серьезные вещи, вот и рождались трагические актеры. А сейчас играем всякую ерунду.

Я была на прощании с Ермоловой. Такого сейчас тоже не бывает. Какой зал! Какая публика! Знаменитости и индивидуальности. Профессура. В первом ряду сидел Станиславский. Когда Садовский и Остужев ее вывели, бледную, с большими черными глазами, зал встал. Первым встал Станиславский и заплакал. А сейчас Гончаров разве заплачет?

У меня был дядин служебный пропуск, и я ходила в Малый театр каждый вечер. В шесть я уже в боковой ложе бельэтажа рядом со сценой. Это был двадцатый, двадцать первый, двадцать второй год – до поступления в театр. В этой атмосфере я и росла. Я видела всех знаменитых актеров Малого театра. Станиславского видела в роли Кручинского, Завадского в “Турандот”. Потом познакомились с Василием Ивановичем Качаловым и с Ольгой Ивановной Пыжовой. Видела Михаила Чехова с “Эрика XIV” и до последней его работы. Это незабываемо. Он был удивительно многообразный и какой-то наивный актер, с потрясающим чувством юмора. Он был явлением, и такое вряд ли повторится.

– 1 сентября 1925 года стал для вас знаменательным днем?

– Да. В пятнадцать лет и три месяца я пришла в “Театр Революции”, держала экзамен и была принята. А 1 сентября 1925 года я впервые вышла на сцену в спектакле “Эхо” в массовке. Так я попала в коллектив Мейерхольда. Потом к нам пришла группа артистов из второго МХАТа: Пыжова, Дикий, Волкова.

В 1927 году в театр пришла Мария Ивановна Бабанова. Она вела меня и по жизни, и по творчеству. До конца ее дней мы были дружны. Я очень благодарна ей за все.

– Мне кажется, ваша судьба и судьба Бабановой в чем-то схожи: вы обе в последние годы были мало заняты в театре…

– То, что пережила Бабанова, не дай Бог никому. Чувство одиночества, тяжелые операции… Она не могла сидеть без дела, а последние десятилетия была вынуждена валяться на диване. Дай Бог здоровья Олегу Ефремову за то, что он пригласил ее на работу. Она сыграла в переводной пьесе “Все кончено”. Перед просмотром Бабанова сказала мне: “Он со мной почти три часа по телефону говорил! Со мной никто так не разговаривал”. В последний год она поехала на гастроли в Ленинград и в Киев. Была очень рада тому, что МХАТ ее принял. Ефремов дал ей пьесу Беккета “Голова в песке”. Потом случилось несчастье, и все кончилось. Одинокой актрисе, какого бы таланта она ни была, очень сложно в театре.

– Годы сталинских репрессий. Как они отразились на вас?

– Это был период предательства. Страшное время. Страшный период. Михоелса предали. Несчастный еврейский театр. Я даже не знаю, остался ли кто-нибудь из них в живых.

– Что могло так изменить людей? Страх?

– Тудно объяснить! Люди есть люди. Когда убивали Райх, никто же дверь от стpaxa не открыл. Мы были потрясены, когда узнали об аресте Мейерхольда. Я видела его последнюю фотографию – с бритой головой. Его письмо Молотову было напечатано в “Советской культуре”.

– Во время войны ваш театр был эвакуирован?

– Да, мы были в Ташкенте. Потом вернулись и начали работать фронтовыми бригадами. Ездили в авиационные полки, обслуживали дальние рейсы. Интересные люди были, необычная обстановка.

– Нина Мамиконовна, вы знали многих режиссеров, работали с ними. Теперь судьба столкнула вас с Татьяной Ахрамковой. Что бы вы сказали о ней?

– Я иногда говорю, что моя жизнь лежит между Мейерхольдом и Ахрамковой. Встретились мы с ней в 1984 году, когда она была на третьем курсе. Гончаров уже пригласил ее в театр и поручил организовать вечер памяти Бабановой. В 1985 году она окончила институт и стала работать в нашем театре. Я очень жалею, что встретилась с ней в таком возрасте, когда уже не могу активно участвовать в творческом процессе. А мне бы очень хотелось этого, потому что работать с ней одно удовольствие. Мы дружим, причем разницы в возрасте я не ощущаю.

Таня пригласила меня в группу молодых актеров. А когда работаешь с молодежью, надо тянуться. Я стараюсь и физически, и интеллектуально от них не отставать. Это дает мне творческую и жизненную молодость. Мы с ней делали “Сюжет Питера Брейгеля”, потом “Шутку мецената” и “Комедию принца Датского”. Таня Ахрамкова сделала меня чуточку другой. Я всегда была очень стеснительной, но теперь у меня даже на премьерах тряcyчки нет.

– Она играет в театре большую роль?

– Она ведет репертуар, лучшие постановки в театре ее, но Таню душат. Завидуют успеху. В театре вообще много завистников. Периферия не берет постановок Гончарова, и он сходит с ума от бешенства. Спектакль “Дон Жуан” загнал на малую сцену. Правда, от одного ее спектакля Гончаров был в восторге – аплодировал, смеялся. Это редко с ним бывает, пожалуй, в первый раз. Я очень рада за Таню. Все это стоило ей нервов.

У нее своеобразный метод работы. Она вроде бы и не диктует, но ведет тебя туда, куда ей надо, и ты идешь за ней. Я, например, с Гончаровым работать не могу, это ад. А с ней мне легко, удобно и интересно. У нее есть своя группа: композитор, художник, свой творческий ансамбль.

Она ломает актеров, заставляет их делать то, что они раньше не делали, раскрывает их с новой стороны. И все это тихо, спокойно, без крика. Актеры ведь народ ленивый, от репетиции до репетиции не шевелятся. Не все, конечно, но большинство. Так она пока не добьется своего, не отстанет. Игоря Костолевского вон как сломала! Это ее особенность как режиссера. Все хотят с ней работать. Я, например, завидую тем, кто в массовках ходит, это хорошая творческая зависть.

Думаю, что Таня – будущее нашего театра.

– Я знаю, что вы любите отдыхать в Сочи, причем вместе с Таней Ахрамковой. Говорят, вы там плаваете, занимаетесь спортом.

– Без плавания, дорогой Пашенька, я бы уже давно с клюкой ходила. Каждое лето мы ждем, не дождемся, чтобы сесть в поезд и поехать на юг. Там мы весело проводим время. В теплой, хорошей обстановке у нас рождаются фантазии.

– Ваш хаpaктер для вас – загадка?

– Какая загадка? Я нормальный человек, со своими переживаниями. Таня Ахрамкова иногда называет меня “Тера”, сначала мне было как-то смешно, а теперь привыкла. Стараюсь идти в ногу со временем, чтобы не тащиться где-то в обозе, а быть все время в действии.

– Вы снимались и в кино. Какое впечатление осталось у вас от работы с Данелия?

– Это великий режиссер. С ним я могу работать без слов. В его последней картине у меня всего две фразы. А сейчас он сидит без работы, ничего не делает, потому что нет денег. Это удивительный человек. Раньше меня звали и другие режиссеры, но я от многого отказывалась. Сейчас уже не зовут. По-моему, сейчас в кино неинтересно.

– Насколько важны для вас деньги? Вы рекламой не заpaбатываете?

– Нет. Меня много раз звали, но я всегда отказывалась. Не хочу каждый день видеть себя в идиотском свете. Там, говорят, хорошо платят. Ну и черт с ними. Конечно, жить сложно, но можно.

– Что вас сейчас радует в жизни?

– Ожидание отдыха в Сочи и публика. Зрители принимают меня хорошо. Наверное, любят. А это важно.

– Чтобы вам хотелось пожелать своим близким, друзьям на пороге двадцать первого века?

– Сейчас в обществе существует какая-то напряженная озабоченность. Все чего-то ждут и чего-то хотят. В Государственной думе сидит эта перхоть, которая только и может, что орать и гнать. В двадцать первый век надо переходить с молодыми головами, свежими умами и с новыми мыслями. Нельзя жить со злобой. Надо любить.