Миронов евгений афиша

Премьера – 10 Октября 2020 г. • Роль: Михаил

Они прошли через всю жизнь, держась за руки. В буквальном и переносном смысле. Михаила и Раису Горбачёвых называли парой из средневековья, где она всегда оставалась прекрасной дамой, а он – рыцарем, который совершал подвиги, чтобы завоевать ее сердце. Именно таким, влюбленным, смотрящим друг другу в глаза, и посвятил свой новый спектакль латвийский режиссер, художественный руководитель Нового Рижского театра Алвис Херманис. Драматические и оперные работы Херманиса – неоднократные лауреаты международных театральных фестивалей, а одна из самых знаковых его постановок – «Рассказы Шукшина» в Театре Наций – завоевала три «Золотые маски», уже 12 лет идет на нашей сцене и гастролирует по миру с неизменным аншлагом.

Задумывая второй совместный спектакль с Театром Наций – «Горбачёв» – Алвис Херманис понимал, что публика отнесется к фигуре последнего президента СССР неоднозначно, но у режиссера была своя задача:

«Если и есть один человек в двадцатом веке, который так масштабно повлиял на жизнь сотен миллионов, то это Горбачёв, – говорит Херманис. – Именно он перерисовал карту всей Евразии, он нашел ключ от тюрьмы, в которой мы пребывали, сделав шаг в сторону гласности. Лично я раньше думал, что СССР рухнул в силу экономических причин. Сейчас я уверен – это сделал один человек. И цель спектакля – понять, какие качества этого человека, какие ингредиенты его души привели к тому, что он стал той песчинкой, которая остановила огромный механизм».

Новая постановка Херманиса состоит из пронзительных маленьких историй о жизни четы Горбачёвых. На сцене всего два героя: Михаил Сергеевич – Евгений Миронов и Раиса Максимовна – Чулпан Хаматова.

«У нас нет задачи сделать двойников, добиться портретного сходства, –признается Евгений Миронов, – мы пытаемся понять способ их мышления, причину их поступков. Ведь подумать только: в Москве встретились тpaкторист из Ставрополя и дeвyшка-отличница из Сибири. Просто Ромео и Джульетта какие-то! Как он ее любил, как восхищался ею!».

В постановке политика занимает не главную роль, это лишь исторический фон, на котором развиваются взаимоотношения супружеской пары. А период с 1985 по 1991 годы, когда Горбачёв был у власти, намеренно исключен из спектакля. По словам Алвиса Херманиса, эта пьеса – не торжественный панегирик на юбилейном собрании. Это рассказ о чувствах, которые развернули ход истории.

«Я считаю, как и у героев «Рассказов Шукшина», у Михаила Горбачёва сердце размера ХХL. Он того же химического состава, как и шукшинские персонажи. Это очень порядочный человек, и в этом его трагедия», – говорит режиссер.

Перед тем, как приступить к репетициям, комaнда спектакля тщательно готовилась: изучала воспоминания, документы, мемуары политиков, просматривала интервью, лично встречалась с Михаилом Горбачёвым. Постановка на сцене Театра Наций – очень честный рассказ из первых уст, который должен спровоцировать зрителей на обсуждение и принятие собственного решения: кем был для России этот человек, и как его любовь повлияла на жизнь будущих поколений.

Спектакль идёт: да. Гастролирует: да.

Evgeny Mironov

Павел Юрьевич Фролов — главная роль

Бело — главная роль

тренер космобольной сборной Земли

Иван Карлович

директор Императорских театров

Яков Агранов

сотрудник ВЧК, близкий друг Бриков и Маяковского

Иван Карлович

директор Императорских театров

Олег Никифоров — главная роль

сын Елены

Владимир Ульянов (Ленин) — главная роль

Алексей Леонов — главная роль

Евгений Кириллов — главная роль

директор клинингового агентства «Настенька»

Эрвин Канн — главная роль

Арсений Скворцов (Сеня Пепел) — главная роль

вор-медвежатник

Борис Иванович Буряце

оперный певец, солист Большого театра

Фёдор Михайлович Достоевский — главная роль

выдающийся русский писатель, публицист, мыслитель

Павел и Пётр Истомины — главная роль

братья-близнецы

Порфирий Головлев — главная роль

Глеб Нержин — главная роль

математик

Евгений Ветров — главная роль

хирург

Виктор Коньков (Конёк) — главная роль

Премия за лучшую мужскую роль “Золотой Овен” в 2005 году.

Петя — главная роль

театральный режиссер

№13 (фильм-спектакль)

Джордж Пигден

секретарь Уилли

Лев Николаевич Мышкин — главная роль

князь

штаб-ротмистр Елец

комaндир молодого корнета Бартеньева

Чайка (фильм-спектакль)

Константин Гаврилович Треплев

Павел Алёхин — главная роль

офицер СМЕРШа, капитан

Леонид Гуров

молодой литератор

Давид Шварц — главная роль

Андрон Анатольевич

секретарь директора школы

Иван Карамaзoв

средний брат

Андрей

парень на двухместном велосипеде, возлюбленный Марьяны

Николай Иванов — главная роль

Володя Полетаев — главная роль

лейтенант

Алексей Гаврилов — главная роль

Немовецкий — главная роль

инвалид с аккордеоном

на базаре

Григорий

любовник жены керосинщика, флейтист (дебют в кино)

Людвиг ван Бетховен (анимационный)

Антонио Вивальди (анимационный)

Миша

роль Александра Яценко

Иван Саньшин

роль Тома Халса

Как Кирилл Серебренников потратил 218 миллионов (20 (документальный)

Гамлет. Петер Штайн (документальный)

художественный руководитель

последнее обновление информации: 30.09.2020

Читайте также: Тина канделаки семья

дополнительная информация >>

Если Вы располагаете дополнительной информацией, то, пожалуйста, напишите письмо по этому адресу или оставьте сообщение для администрации сайта в гостевой книге.Будем очень признательны за помощь.

Евгений Миронов: новости >>

14 октября

Хроника стиля за две недели

12 октября

Отец актёра пошёл на подделку документов ради сына

30 сентября

12 сентября

«Преображенский» и «Воскресенский», «Казанова» и «Грозный», «Собор» и «Тобол» – что приготовили для нас телеканалы и видеосервисы

Все новости >>

Evgeny Mironov

Павел Юрьевич Фролов — главная роль

Бело — главная роль

тренер космобольной сборной Земли

Иван Карлович

директор Императорских театров

Яков Агранов

сотрудник ВЧК, близкий друг Бриков и Маяковского

Иван Карлович

директор Императорских театров

Олег Никифоров — главная роль

сын Елены

Владимир Ульянов (Ленин) — главная роль

Алексей Леонов — главная роль

Евгений Кириллов — главная роль

директор клинингового агентства «Настенька»

Эрвин Канн — главная роль

Арсений Скворцов (Сеня Пепел) — главная роль

вор-медвежатник

Борис Иванович Буряце

оперный певец, солист Большого театра

Фёдор Михайлович Достоевский — главная роль

выдающийся русский писатель, публицист, мыслитель

Павел и Пётр Истомины — главная роль

братья-близнецы

Порфирий Головлев — главная роль

Глеб Нержин — главная роль

математик

Евгений Ветров — главная роль

хирург

Виктор Коньков (Конёк) — главная роль

Премия за лучшую мужскую роль “Золотой Овен” в 2005 году.

Петя — главная роль

театральный режиссер

№13 (фильм-спектакль)

Джордж Пигден

секретарь Уилли

Лев Николаевич Мышкин — главная роль

князь

штаб-ротмистр Елец

комaндир молодого корнета Бартеньева

Чайка (фильм-спектакль)

Константин Гаврилович Треплев

Павел Алёхин — главная роль

офицер СМЕРШа, капитан

Леонид Гуров

молодой литератор

Давид Шварц — главная роль

Андрон Анатольевич

секретарь директора школы

Иван Карамaзoв

средний брат

Андрей

парень на двухместном велосипеде, возлюбленный Марьяны

Николай Иванов — главная роль

Володя Полетаев — главная роль

лейтенант

Алексей Гаврилов — главная роль

Немовецкий — главная роль

инвалид с аккордеоном

на базаре

Григорий

любовник жены керосинщика, флейтист (дебют в кино)

Людвиг ван Бетховен (анимационный)

Антонио Вивальди (анимационный)

Миша

роль Александра Яценко

Иван Саньшин

роль Тома Халса

Как Кирилл Серебренников потратил 218 миллионов (20 (документальный)

Гамлет. Петер Штайн (документальный)

художественный руководитель

последнее обновление информации: 30.09.2020

дополнительная информация >>

Евгений Миронов: новости >>

14 октября

Хроника стиля за две недели

12 октября

Отец актёра пошёл на подделку документов ради сына

30 сентября

12 сентября

Все новости >>

9 апреля в Театре наций премьера — «Иранская конференция», спектакль-акция по пьесе Ивана Вырыпаева в постановке Виктора Рыжакова со звездным составом. Екатерина Писарева поговорила с художественным руководителем Театра наций, исполнителем роли отца Августина Евгением Мироновым о свободе, ближневосточном конфликте и поиске виноватых.

— В декабре прошлого года спектакль «Иранская конференция» уже привозили в Москву — тогда показывали польский вариант в постановке Ивана Вырыпаева. А чем он отличается от вашего, в постановке Рыжакова?

— Мне трудно сказать, у нас спектакля нет еще…

— Это как? Вы же его репетируете?

— Мы репетируем его каждый отдельно. Что у других артистов — я не знаю.

— То есть вы репетируете каждый раз монологи — отдельно друг от друга?

— Да, такое впервые в моей пpaктике, когда я не встречаюсь со своими коллегами во время почти всего репетиционного процесса. Артисты должны будут сидеть весь спектакль, выходя на 10–15 минут, — то есть будет девять таких монологов. Мы репетируем отдельно — режиссер и я, режиссер и Хаматова, режиссер и Гордин, и так далее. Есть в этом какая‑то интрига большая…

Идея этого спектакля возникла, когда Виктор Рыжаков принес пьесу Вырыпаева. Он единственный в России, кому Вырыпаев доверяет ставить свои произведения, если сам этого не делает. Я отнесся к «Иранской конференции» не как к пьесе, а как к материалу, тема которого мне очень интересна, могу даже сказать, что она меня волнует. А дальше мы решили, что возьмем не просто артистов, а личностей с гражданской позицией. Вот свершился такой удивительный кастинг…

— Совершенно звездный состав получился (в спектакле заняты, помимо прочих, Равшана Куркова, Ингеборга Дапкунайте, Станислав Любшин, Вениамин Смехов. — Прим. ред.)

— Нам не пришлось никого уговаривать. Отказался только один артист.

— Это секрет или могу спросить, кто это был?

— Это его личное дело, зачем? Это неважно. В общем, всех остальных артистов эта тема также задела за живое, как и меня. За пять лет очень изменился мир: и в нашей стране, и во всем мире чувствуются какие‑то кардинальные изменения. Сводки новостные таковы, что не осталось ни одного места на земном шаре, где, как мы раньше считали, есть рай. И что если туда беда придет, то наступит новый ледниковый период.

Не осталось просто таких мест, безопасных. Как нам жить дальше — никто не знает.

— Это общемировое ощущение небезопасности?

— Все абсолютно рассеяны. Если раньше самые большие претензии у европейского сообщества были к России, то сейчас они сами не понимают, что делать и правильно ли они живут. И что такое демократия, что такое свобода, что такое права человека. У наших ближайших соседей большие вопросы, огромные: сейчас на наших глазах Англия то выходит из Евросоюза, то уже не выходит, а бедный президент Франции не знает, что ему делать с этими несчастными или счастливыми «желтыми жилетами», понимаете? Много вопросов у человечества. Это я про ближайших соседей. А если говорить про далеких, то там тоже все сложно. Это важный разговор, и здорово, что в спектакле девять героев, и Вырыпаев дает высказаться людям абсолютно разным. Разным социально и по возрасту, и по профессии: там же и священник, и музыкант, и журналист есть, и дирижер, и писатель — и эти разные люди теперь оказались в одной лодке. А она не то что плывет по течению, она тонет.

Читайте также: Жена андрея меньшикова

— В целом можно понять, почему Вырыпаева беспокоят эти проблемы, учитывая его открытое письмо и эмиграцию…

— У него нет ответа. И меня это очень радует. Потому что в письме или призывах у него была какая‑то ясность. А в этой пьесе мне нравится, что он сам сомневается.

— Расскажите про вашего персонажа, отца Августина. В аннотации к спектаклю написано, что каждый из героев пытается найти ответ на вопрос «Кто же виноват?» Но может ли священник кого‑то обвинять, искать виновных? Расскажите, что он такое, что он за персонаж в вашей интерпретации?

— Я еще разбираюсь. Его представляют как очень известного скандалиста, как священника, который своими действиями вызывает ажиотаж в обществе.

— То есть можно сказать, что ваш персонаж — это некая антиклерикальная история?

— Нет, там все гораздо проще. Для меня это не просто представитель католицизма. Он, наоборот, абсолютно белая ворона — и там, и здесь. Потому что там он не разрешил в церкви выступить в поддержку группы Pussy Riot, а здесь он белая ворона, потому что у него есть свой взгляд. Это уникальный человек, который вернулся из Сирии и переубедил президента Башара Асада. Можете себе представить, что это за священник католический, который приехал в Сирию и переубедил президента? Он безбашенный, он ничего не боится, он говорит как есть. Мало того, его выступления носят провокационный хаpaктер, потому что он долго очень говорит. Еще он говорит с детьми.

В принципе, эти люди — кандидаты наук философских, музыканты, политологи, теологи — могли бы его просто согнать с трибуны. А он им десять минут объясняет, что такое солнце, что такое снег. Он как бы возвращает нас к каким‑то вещам, от которых можно оттолкнуться. Находясь в таком состоянии, как сегодня, человечество просто пытается вспомнить, с чего все началось, назвать все своими именами…

— То есть он выступает в роли проповедника?

— В его монологе чувствуется определенное отношение к традициям. Он сказал, что менять мир могут только мастера, — я с ним как человек, Женя Миронов, абсолютно согласен.

Вот я хочу сломать этот стул. Но ведь вначале нужно научиться его делать. Хорошо, профессионально. И потом я, во-первых, подумаю, менять ли этот стул. Насколько я знаю, он предназначен для того, чтобы вам на нем сидеть.

Вот этот стул (показывает на стул, на котором сидит. — Прим. ред.), кстати, — абсолютно аналогия кресла, которое было в театре Корша (до 1933 года работавший в здании, где сейчас находится Театр наций. — Прим. ред.). Получилось так, что здесь был ремонт 20 лет, тут собрали кресла, какие есть, и прямо сожгли во дворе театра. И одно кресло утащил, украл художник Александр Боровский, к которому я обратился: «Саш, надо восстановить это фантастическое здание». Он говорит: «Ты ко мне неслучайно пришел. У меня для тебя есть кресло». Так что вот это кресло шире, чем в других театрах. Оно сделано так, чтобы было удобно три часа смотреть Чехова. А дальше мы можем делать все что угодно — если это профессионально. Вот профессионалы меняют мир. Я с ним согласен.

— Тема изменения мира — одна из тех, что поднимается в спектакле?

— Есть и другая тема, конечно же. Это терпимость, это толерантность — чего на Западе хватает в избытке. Там возникают вот такие движения, понятные для меня (как #MeToo), но которые могут случайно разрушить человеческие судьбы. Просто потому что такая мода.

— Вы против этого всего?

— Я не против движения за человеческое достоинство, против насилия. Но я против совершенно оголтелого уничтожения, в том числе великих художников, артистов, дирижеров… Это невозможные вещи, понимаете? А сейчас такие скелеты стало модно вытаскивать из шкафов.

Вот мы видим сейчас ситуацию с Джексоном — та же история (речь о фильме «Покидая Неверленд». — Прим. ред.): два 35-летних взрослых мужика сидят, вспоминают. Почему это не произошло 15 лет назад или 20, когда Джексон был жив? Мне непонятно, там ведь был суд…

— Понятно, почему именно сейчас это вскрывают, — на злобу дня. Это будет поддержано общественностью, которая борется за справедливость…

— За деньги. Как не стыдно? Это же свободное общество. Об этом как раз говорит мой священник. О том, что, вот вы говорите, у человека есть права, а я говорю — у человека есть обязанности. Вы пошли по этому пути, пути свободы, демократии, но только paбы ищут свободы, потому что не имеют ее и не знают, что это такое. Потому что свобода — это очень большая ответственность. Как и несвобода.

— Тема несвободы актуальна сегодня в современном театре.

— Поэтому и очень интересно, что эта пьеса играется в России, где есть много проблем. В смысле толерантности и терпимости — сплошные проблемы. Не умеем слушать друг друга, не умеем инаковость признавать. Сколько вопросов, сколько проблем. А самая главная проблема — отношения с Востоком. Конечно, ближневосточный конфликт. Два мира совершенно разных, непонятных. Мы осуждаем их с нашей точки зрения. А в спектакле у нас есть одна замечательная журналистка, которая была где‑то в племени в Перу, и она говорит: «Там нет никаких прав человека, но я не встречала более счастливых людей в своей жизни». Может, нам стоит задуматься? Наверное, бывает и так.

Сколько случилось с тех пор, как в Иpaк вошли наладить добро. До сих пор не могут разобраться с этим. А там был правитель, конечно, не ангел, не святой, но тем не менее он держал страну в едином, так сказать, геополитическом поле. А сейчас что происходит с Иpaком? Видите, много проблем, и мне даже нравится, что мы не встречаемся со всеми артистами на репетиции. Должен сохраняться конфликт. Я когда читал пьесу, просто возмущался одними выступлениями, так же как и моими, наверное, кто‑то возмущается.

— А кто из героев вас больше всего возмущает? С кем вы больше всего несогласны и считаете своим антагонистом?

— Там все понемногу, я не могу сказать, что кто‑то один. Мой персонаж недоволен в частности тем, что у других Бог — это комфорт.

Честно признаемся, что мы хотим комфорта, — вот почему нас раздражает Восток.

Для нас дискомфорт — узнать утром в новостях, что там дeвyшку осудили на 20 лет. А комфортно — сделать так, чтобы они жили как мы. Впрочем, каждый имеет право на свою точку зрения. Я не знаю, ведь я сейчас полуфабрикат, я еще до конца не знаю, как буду играть своего персонажа.

— Получается, спектакль родится на сцене?

— Да, конечно, мы встретимся впервые на сцене. Но будут прогоны…

— …иначе был бы такой странный экспириенс, стрессовый.

— Да, он был бы стрессовый и был бы один раз. Нам хочется еще все-таки его сыграть, чтобы побольше зрителей увидело.

— Я, когда ехала к вам на интервью, смотрела трейлер к вашему спектаклю, который мне понравился. Он по-европейски, стильно снят, такой нездешний…

— Его режиссер — Петр Дранга.

— Вы могли бы рассказать о нем, как он снимался? Как вообще родилась идея снять трейлер спектакля?

— Петя — мой друг, дружим очень много лет, и я участвовал в его концертах. А вот он, честно говоря, ни разу творчески как‑то не сделал свой вклад ни в спектакли, ни в фильмы, в которых я занят, — несмотря на то, что сам пишет музыку, сам пишет песни, замечательно их поет.

Когда он жил в Америке, он закончил там двухгодичные курсы в Лос-Анджелесе — выучился на режиссера. И когда я увидел клипы, которые он сам снимает, то спросил: «А кто режиссер?» А он: «Это все я». Фантастически одаренный человек! Пишет сценарии очень интересные, и мне кажется (мы не загадываем), но будущее его как‑то связано с кинематографом. И мы вот решили первый опыт сделать в театре — результат нашего сотрудничества вы и видели. Петя сразу прислал нам несколько вариантов, где это может происходить, поскольку тема была «Апокалипсис». И мы с режиссером Виктором Рыжаковым выбрали пустыню Эль Мираж, в Калифорнии.

Я не знал, что Петр уехал в Америку. У него был год перерыв в гастролях… И вот он мне присылает оттуда пpaктически отснятый материал! Это было неожиданно. Мы обговаривали какой‑то сюжет, который может быть, а дальше он сам со своей группой решал. Сам нашел одежду, аксессуары, какие‑то детали цивилизации, которые нужны в эпоху такого апокалипсиса. И снял.

— Поступил как свободный художник. Кстати, вот мы с вами говорили о свободе в контексте спектакля. А чувствуете ли вы себя свободным в профессии?

— Я завишу только от своего настроения, когда я артист. Это такая профессия. Как скрипка. Я не понимаю, как сегодня она настроится. Говорят, что секрет дерева и лака инструментов Страдивари заключается в том, что они каждый вечер звучат по-разному. Поэтому у музыканта должен быть идеальный слух. Он должен понимать, как это дерево живет спустя столько лет. Вот так же я отношусь к артистам. Это очень тонкий настрой: чтоб не лгать, не произносить впустую текст, не рыдать или смеяться просто потому, что так написано, а это рождение должно быть. Это непросто. А так я абсолютно свободен и в выборе материала, и в его интерпретации.

— А как художественный руководитель свободны? Как вообще формируется репертуар Театра наций сегодня и что это сегодня за театр?

— Наш театр всегда зависит от идей режиссеров. Встречаясь с разными режиссерами — молодыми и маститыми, иностранными и российскими, — мы вместе ищем, в какую сторону мы не ходили.

Есть репертуарный пример. Спектакль «Сказки Пушкина» родился потому, что я вообще большой поклонник Роберта Уилсона. Он поставил «Басни Лафонтена» в «Комеди Франсез», «Трехгрошовую оперу» в «Берлинер ансамбле», а у нас должен быть Пушкин.

В любом случае я всегда слушаю режиссеров. Мне очень важно, что они сейчас генерируют, какие у них идеи. Кроме того, у нас есть художественный совет: Роман Должанский, Мария Ревякина и я. Сообща мы придумываем и принимаем такие решения.

— Насколько влияет на формирование репертуара то, что вы принимаете у себя «Территорию», в рамках которой привозите интереснейшие спектакли западноевропейского театра?

— До «Территории» я сталкивался с выдающимися мировыми режиссерами — например, с Петером Штайном. «Территория» возникла от ощущения того, что мы — а это и Кирилл Серебренников, и Роман Должанский, и Теодор Курентзис, и Чулпан Хаматова — осведомлены о том, как развивается европейский мировой театр.

Я впервые увидел американский андеграундный театр «Вустер груп». Потрясающий совершенно. Я учился, я такого языка не видел ранее в театре. А тем, что видел, я хотел поделиться со студентами. Поэтому появился фестиваль «Территория». И вот Театр наций существует с фестивалем в любви и согласии.

— Не знаю, насколько вы интересуетесь литературой, но если обращаться к ней, то весь предыдущий год был посвящен работе с механизмами памяти. Если говорить по аналогии, то какие тренды вы могли бы выделить сейчас в театре?

— Мне показалось, что с этого несчастного совершенно бессмысленного конфликта вокруг «Тангeйзера» с 2015 года театр занял активную нишу в обсуждении обществом. Даже с перебором. Именно театр, не кино. Помню, были конфликты, связанные не с творчеством, а с выходом фильма. Театр вызывает мощное и сильное желание высказаться, особенно у нового поколения. У нас ставят одни из лучших молодых сегодняшних режиссеров: Максим Диденко, Филипп Григорьян, Тимофей Кулябин, Марат Гацалов — это просто поколение, которому не страшно. Не в смысле политики, а в смысле профессии. Они пробуют совершенно иные формы высказывания. Как говорит мой отец Августин: «Они овладели профессией». Они не просто пришли как реформаторы, они овладели мастерством. А сейчас я вижу, как они сформировались.

Есть объединяющие тренды, которые обозначил в предcмepтном письме великий ученый Стивен Хокинг. Он написал о том, что человечеству нужно срочно решить три вещи. Первые две — это искусственный интеллект и страшное расслоение богатых [и бедных]. Технологии таковы, что богатые могут стать пpaктически бесcмepтными. А третья вещь — это климат и потепление. Сейчас всеобщие страхи воплотились в нашей «Иранской конференции».

— … в спектакле-акции сегодняшнего дня.

— Понимаете, и драматурги, и режиссеры не могут не откликаться на события сегодняшнего дня, ведь театр, как антенна: улавливает все, что в обществе происходит, — и наоборот.

Подробности по теме

Отличите ли вы реальных политиков от персонажей Вырыпаева?