Марина цветаева биография личная жизнь причина cмepти

Жили-были муж, жена и трое детей – эта фраза может стать началом семейного идилистического рассказа. Только вот… Таких рассказов в первой половине двадцатого века в России почти не было. По большей части — трагедии. И они очень похожи друг на друга. Неважно, происходили ли они в семье крестьянина или большого поэта.

Сергeй Эфрон и Марина Цветаева. 1911 год

У Марины Цветаевой и Сергея Эфрона было как раз трое детей. Вторая дочка, Ирина, совсем крохой умерла в голодной и холодной Москве во время Гражданской войны. Сергея Эфрона расстреляли «органы» в октябре 1941 года. Старшая дочь, Ариадна, арестованная вместе с отцом, после лагеря и ссылки была реабилитирована и смогла вернуться в Москву лишь в 1955 году – больной женщиной.

Младший сын Ге opгий Эфрон погиб в 1944 году – получил cмepтельное ранение во время боя.

Сама Марина Цветаева ушла из жизни 31 августа 1941 года.

О черная гора, Затмившая — весь свет! Пора — пора — пора Творцу вернуть билет.

Эти строчки написаны весной 1939 года.

Но это было творчество, в том числе — реакция поэта на то, что началось в Европе с приходом фашизма. Цветаева жила – ей надо было помогать близким, которым без нее – никак. Она писала.

До гибели в маленьком городке Елабуга оставалось еще два года…

До этого будет возвращение на Родину в июне 1939. Вернее, в СССР, в незнакомую страну с новыми непонятными реалиями. Той России, в которой она родилась, в которой ее отец, Иван Владимирович Цветаев организовывал свой музей – не было. Вот строки 1932 года:

С фонарем обшарьте Весь подлунный свет! Той страны — на карте Нет, в прострaнcтве — нет. (…) Той, где на монетах — Молодость моя — Той России — нету. — Как и той меня.

Марина Цветаева: лучшие стихи

Возвращаться Цветаева не хотела. Она следовала – за мужем и дочерью. Не хотела, видимо, предчувствуя, что будет в дальнейшем. Предчувствия поэтов и писателей часто сбываются, только вот никто не прислушивается… А в дальнейшем был арест мужа – Сергея Эфрона, арест дочери Ариадны – молодой, солнечной, только влетающей в жизнь.

Потом – скитание по квартирам вместе с сыном-подростком, поиск литературного заработка (хоть какого!). Начало Великой Отечественной войны, когда Цветаевой казалось, что все кончено. Она буквально потеряла голову от стpaxa.

8 августа Марина Ивановна вместе с сыном поехала в эвакуацию – в Елабугу. К месту своей гибели.

Существует несколько версий причины, по которой Марина Цветаева ушла из жизни.

Мур…

Первую высказала сестра Марина Ивановны – Анастасия Ивановна Цветаева. Виновным в cмepти сестры она считает ее сына – шестнадцатилетнего Ге opгия Эфрона, которого домашние называли Мур.

Цветаева так ждала мальчика, и наконец родился сын. Его она воспитывала иначе, чем старшую, Алю. Баловала, была менее требовательна. «Марина исступленно любила Мура», — так говорили видевшие ее в 1939 – 1941 годах.

Понятно, что после ареста дочери и мужа, Цветаева еще больше стала опекать сына и переживать за него. А сыну, избалованному шестнадцатилетнему мальчику, это не нравилось. Шестнадцать лет – трудный возраст. Марина Ивановна и Мур часто ссорились (хотя ссоры между родителями и детьми-подростками – дело самое обычное, думаю, с этим согласятся многие родители).

Марина Цветаева с сыном. 1930-ые годы

Можно понять, что после жизни за границей и в Москве Елабуга с маленькими деревянными домиками не очень приглянулась подростку. И он не скрывал этого.

По мнению Анастасии Ивановны, последней каплей стала брошенная Муром в порыве раздражения фраза: «Кого-то из нас вынесут отсюда вперед ногами». Цветаева решает встать между сыном и cмepтью, решает уйти, дав ему дорогу.

Неужели же все так просто? Неужели Цветаева, вырастившая дочь (с которой в подростковом возрасте тоже было очень даже непросто), не знала сложностей «переходного периода»? Как можно обвинять шестнадцатилетнего мальчика, пусть и развитого не по годам, в гибели взрослой, уже столько пережившей женщины? И стоит ли винить Мура, что он не пришел взглянуть на умершую? «Я хочу запомнить ее живой», — разве эта его фраза говорит о том, что его не тронула cмepть матери? Вообще внутреннее, невидимое для других страдание – тяжелей.

Обвинительная оценка подростка, увы, встречается и после Анастасии Ивановны. Например, Виктор Соснора: «Сын, парижский молокосос, считал себя выше Цветаевой как поэт, ненавидел мать за то, что их выслали в Елабугу, и дразнил ее». Странно слышать такие слова от взрослого, очень взрослого человека…

НКВД и «белоэмигрантка»

Другая версия заключается в том, что Марине Цветаевой предложили сотрудничать с НКВД. Ее впервые высказал Кирилл Хенкин, а в дальнейшем развила ее Ирма Кудрова сначала в газетной статье, а затем, уже более дополнено в книге «Гибель Марины Цветаевой».

Возможно, сразу по приезде в Елабугу ее вызвал к себе местный уполномоченный «органов». Чекист, видимо, рассудил так: «Эвакуированная, жила в Париже, значит, в Елабуге ей не очень понравится. Значит, вокруг организуется круг недовольных. Можно будет выявлять «врагов» и состряпать «дело». А возможно, пришло в Елабугу «дело» семьи Эфрон с указанием на то, что она была связана с «органами».

Елабуга, 1940-ые годы

В дневнике Мура написано, что 20 августа Цветаева была в Елабужском горсовете – искала работу. Работы там для нее не оказалось, кроме переводчицы с немецкого в НКВД… Интересный момент. Не могло же НКВД доверить набор кадров для себя другому учреждению? Может быть, в этот день Цветаева была не в горисполкоме, а в НКВД? Просто не стала во все посвящать сына…

Для чего Цветаева нужна была «органам»? Что могла полезного сообщить? Но разве все дела «организации» велись строго с разумной точки зрения? Притом биография у Цветаевой очень уж подходящая: сама – «белоэмигрантка», близкие – «враги народа». Женщина в чужом городе с единственным близким человеком – сыном. Благодатная почва для шантажа.

Некий Сизов, который обнаружился спустя годы после cмepти Цветаевой, рассказал интересный факт. В 1941 году в Елабужском пединституте он преподавал физкультуру. Однажды на улице он встретил Марину Ивановну и та попросила его помочь ей подыскать комнату, пояснив, что с хозяйкой нынешней комнаты они «не в ладу». «Хозяйка» — Бродельщикова – высказалась в том же духе: «Пайка у них нет, да еще приходят эти с Набережной (НКВД), бумаги смотрят, когда ее нет, да меня расспрашивают, кто к ней ходит, да о чем говорит».

Затем Цветаева ездила в Чистополь, думая остаться там. В конце концов, вопрос о прописке решился положительно. Но радости от этого у Марины Ивановны почему-то не было. Говорила, что не сможет найти комнату. «А если и найду, мне не дадут работы, мне не на что будет жить», — замечала она. Она могла бы сказать «я не найду работы», а сказала: «Мне не дадут». Кто – не даст? Это тоже наталкивает тех, кто придерживается этой версии, на мысль, что без НКВД здесь не обошлось.

Видимо, в Елабуге Цветаева своими опасениями (если они были) не делилась ни с кем. А за время поездки в Чистополь могла понять, что от всевидящих чекистов не скроешься. Принять предложение, доносить – она не могла. Что бывает в случаях отказа – ей ли было не знать. Тупик.

В качестве бреда

Еще одну версию даже версией назвать нельзя. Поскольку воспринимается бредом. Но раз существует – не обойдешь. Всегда находились люди, готовые, чтоб хоть как-то оторвать славу у великих, коснуться «жареного». Пусть и не существующего. Главное – броско изложить.

Так вот, по этой версии, причина гибели Цветаевой вовсе не психологические проблемы, не бытовая неустроенность поэта, а – ее отношение к сыну — как Федры – к Ипполиту.

Один из тех, кто ее излагает с давних пор и придерживается – Борис Парамонов – писатель, публицист, автор радио «Свобода».

Он «анализирует» стихи поэта под каким-то своим взглядом, с высоты своего мировидения и отыскивает в них то, что другим читателям и исследователям не обнаружить при всем их желании.

Героизм души — жить

Еще одной версии придерживается Мария Белкина – автор одной из ранних книг о последних годах жизни поэта.

Цветаева шла к гибели всю жизнь. Неважно, что это случилось 31 августа 1941 года. Могло быть и гораздо раньше. Недаром же она писала после cмepти Маяковского: «Самоубийство – не там, где его видят, и длится оно не спуск курка». Всего-навсего 31-го никого не было дома, а обычно изба полна народу. Вдруг случай – осталась одна, вот и воспользовалась им.

Марина Цветаева: версии гибели

Первая попытка самоубийства у Цветаевой была в 16 лет. Но это и метания подросткового возраста, и эпоха. Кто тогда, в начале ХХ века не стрелялся? Материальные проблемы, бедность (вспомним того же Горького), несчастная любовь и – дуло к виску. Как страшно ни звучит, но – «в контексте эпохи». К счастью, пистолет тогда дал осечку.

Жизнь, по мнению Белкиной, давила на Цветаеву постоянно, хоть и с разной силой. Осенью 1940 года она записывала: «Никто не видит – не понимает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами крюк. Я год примеряю cмepть».

А вот еще раньше, еще в Париже: «Я хотела бы умереть, но приходится жить для Мура».

Постоянная неустроенность жизни, неуют медленно, но верно делали свое дело: «Жизнь, что я видела от нее кроме помоев и помоек…»

Ей не было места в эмиграции, не было места на Родине. В современности вообще.

Когда началась война, Цветаева говорила, что очень бы хотела поменяться местами с Маяковским. А плывя на пароходе в Елабугу, стоя на борту парохода, она говорила: «Вот так – один шаг, и все кончено». То есть она постоянно ощущала себя на грани.

К тому же ей надо было жить ради чего-то. Самое главное – стихи. Но, вернувшись в СССР, она их пpaктически не писала. Не менее важно – семья, за которую всегда чувствовала ответственность, в которой всегда была главной «добытчицей». Но семьи нет: она ничего не может сделать для дочери и мужа. Еще в 1940 году она была нужна, а сейчас даже на кусок хлеба для Мура заработать не может.

Как-то Цветаева сказала: «Героизм души – жить, героизм тела – умереть». Героизм души был исчерпан. Да и что ее ждало в будущем? Ее, «белоэмигрантку», не признающую никакой политики? К тому же она бы узнала о cмepти мужа…

Творчество и жизнь

Высказывания поэта, а тем более его творчество – это одно. Особое прострaнcтво. И оно буквально, напрямую, примитивно не пересекается с жизнью, которая часто не благосклонна к поэтам. Но они все-таки живут и – творят. Ведь жила же Цветаева (и писала!) в послереволюционной Москве, несмотря на голод и холод, на разлуку с мужем (даже не зная – жив ли он), несмотря на cмepть младшей дочери и на страх потерять старшую…

То, что случается здесь, в нашем измерении, работает уже по-другому. Да, все, о чем говорилось выше в статье (кроме выводов-версий), вся тяготы и боли – это копилось, накапливалось, наваливалось, стремясь раздавить. Особенно события последних двух лет. Но вряд ли это могло привести к спокойному, что называется в здравом уме и твердой памяти решению – покончить собой. Тяготы истощили нервную систему Цветаевой (тем более у поэтов – особый душевный строй).

Вряд ли она была психически здорова в момент своей гибели. И сама понимала это, что видно в предcмepтной записке, обращенной к сыну (выделено мной– Оксана Головко): «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».

Стихи Марины Цветаевой

Реквием

Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все – как будто бы под небом И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе… – Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле!

К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?!- Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто – слишком грустно И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность – Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий, За правду, за игру… – Послушайте!- Еще меня любите За то, что я умру.

***

Вечерний дым над городом возник, Куда-то вдаль покорно шли вагоны, Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны, В одном из окон полудетский лик.

На веках тень. Подобием короны Лежали кудри… Я сдержала крик: Мне стало ясно в этот краткий миг, Что пробуждают мертвых наши стоны.

С той дeвyшкой у темного окна — Виденьем рая в сутолке вокзальной — Не раз встречалась я в долинах сна.

Но почему была она печальной? Чего искал прозрачный силуэт? Быть может ей — и в небе счастья нет?

***

Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни, растраченной даром,

И какой героический пыл На случайную тень и на шорох… И как сердце мне испепелил Этот даром истраченный порох.

О, летящие в ночь поезда, Уносящие сон на вокзале… Впрочем, знаю я, что и тогда Не узнали бы вы — если б знали —

Почему мои речи резки В вечном дыме моей папиросы,— Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой.

***

Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной – Распущенной – и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе… Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня – не зная сами! – Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами,- За то, что вы больны – увы! – не мной, За то, что я больна – увы! – не вами!

***

Под лаской плюшевого пледа Вчерашний вызываю сон. Что это было? — Чья победа? — Кто побежден?

Все передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча? Все дьявольски-наоборот! Что понял, длительно мурлыча, Сибирский кот?

В том поединке своеволий Кто, в чьей руке был только мяч? Чье сердце — Ваше ли, мое ли Летело вскачь?

И все-таки — что ж это было? Чего так хочется и жаль? Так и не знаю: победила ль? Побеждена ль?

Читать другие материалы о Марине Цветаевой на Правмире:

Легко обо мне подумай… К 120-летию Марины Цветаевой
[+ Видео] Чулпан Хаматова о Марине Цветаевой

Видео. Чулпан Хаматова читает стихи Марины Цветаевой:

О Марине Цветаевой:

Марина Цветаева — одна из самых известных поэтесс Серебряного века, прозаик, переводчик, автор критических статей.

Детство и юность

Родилась 8 октября 1892 года в Москве, в семье пианистки и профессора Московского университета (отец был искусствоведом и филологом).

Мария Цветаева (мать Марины) мечтала, что дeвoчка станет музыкантом, и отдала ее на обучение в класс фортепиано. Отец привил дочери любовь к античной мифологии и иностранным языкам — она владела немецким и французским языками.

Мать Цветаевой болела туберкулезом, из-за чего Марина подолгу жила в Германии, Швейцарии, Италии. Образование дeвoчка получала как в России, так и за границей. Семья вернулась на родину в 1905 году, а в 1906 году Мария Цветаева скончалась.

Стоит отметить, что после возвращения в Россию Марина училась в трех женских гимназиях, но окончить ей удалось только одну — в двух других она не прижилась из-за бунтарского хаpaктера.

В шестнадцатилетнем возрасте дeвyшка самостоятельно отправилась в Париж, где прослушала лекции о старофранцузской литературе.

Творчество

Талант будущей поэтессы проявился еще в раннем детстве — первые стихи Цветаева написала в шестилетнем возрасте. Первый сборник стихотворений под названием «Вечерний альбом» она опубликовала на свои собственные средства в 1910 году.

Творчество Марины заинтересовало известных поэтов того времени, Цветаева стала появляться в кругах московских символистов, активно участвовала в жизни литературных кружков.

Второй сборник увидел свет в 1912 году, третий — в 1913. Во время Гражданской войны был написан цикл стихотворений «Лебединый стан», насквозь пропитанный сочувствием к движению белых, хотя в целом поэтесса не одобряла разделения страны на красный и белые цвета.

С 1922 по 1939 год Марина была в эмиграции, и многие из написанных в тот период стихов не были опубликованы. Но все же стихотворения Цветаевой печатались — в частности, в 1922 году в Берлине вышел сборник «Разлука», в 1928 году в Париже — сборник «После России».

Проза Цветаевой была более востребована — за годы эмиграции было издано несколько творений, например «Повесть о Сонечке», «Мать и музыка».

Личная жизнь

В 1912 году, в январе, Цветаева обвенчалась с Сергеем Эфроном, с которым познакомилась в Коктебеле на даче Волошина — позже поэтесса вспоминала время, проведенное в волошинском «Доме поэтов», как самое счастливое в своей жизни.

В сентябре 1912 года родилась дочь Марины и Сергея, которую назвали Ариадной.

В 1914 году состоялось знакомство Цветаевой с поэтессой Софией Парнок, с которой до 1916 года их связывал роман. Цикл стихотворений «Подруга» посвящен именно Софии. Эфрон знал об этой связи, ревновал, устраивал сцены.

Расставшись с Парнок, Марина вернулась к своему супругу. В 1917 году родила дочь Ирину, которая умерла в трехлетнем возрасте от голода в приюте (дочерей Цветаева отдала туда из-за крайней нужды).

Вообще Цветаева была увлекающейся натурой — несмотря на замужество, в ее сердце были и другие мужчины.

У нее были романтические отношения с Борисом Пастернаком (они длились более 10 лет), скульптором Константином Родзевичем (роман продлился около полугода).

Годы Гражданской войны и эмиграции

Цветаева жила в Москве, Эфрон с 1918 года служил в рядах Белой армии. К 1921 году Сергeй Эфрон уже был в Праге, где стал студентом Карлова университета, а в 1922 году Марина с дочкой Ариадной уехала к мужу. В 1925 году у них родился сын Ге opгий, и семья переехала в Париж.

С 1930-х годов семья Цветаевой испытывала острую нехватку в деньгах, сама поэтесса даже писала, что они медленно умирают от голода — Эфрон не мог работать из-за болезни, сын был еще ребенком, а дочь заpaбатывала копейки, вышивая шляпки.

Семья жила за счет дохода, который приносило творчество Марины — она писала эссе и статьи, еще им немного помогала деньгами Саломея Андроникова.

Возвращение в СССР

Первой из семьи вернулась на родину Ариадна — в марте 1937 года. В августе 1939 года она была арестована, реабилитирована только в 1955 году после 15 лет репрессий. Сергeй Эфрон бежал на родину в октябре 1937 года, а в августе 1941 года его расстреляли.

Марина Цветаева приехала в СССР в 1939 году, жила на даче НКВД. Занималась переводами, пpaктически не писала стихов. Началась война, и в первых числах августа 1941 года поэтесса уехала в эвакуацию вместе с сыном, на пароходе прибыла в Елабугу.

Пыталась устроиться посудомойкой в столовую Литфонда в Чистополе, но ей отказали — на совете писательских жен посчитали, что она может быть немецким шпионом.

Уход из жизни

31 августа 1941 года Марина Цветаева повесилась, не выдержав унижений. Причем на веревке, которую ей дал Пастернак перед отъездом в эвакуацию — эта веревка предназначалась для связывания вещей.

Похоронили поэтессу в Елабуге на Петропавловском кладбище, но где именно находится могила, неизвестно. Прямых потомков Марины Цветаевой нет — ни у Ге opгия, ни у Ариадны не было своих детей.