Сергeй лойко биография личная жизнь

Биография

Сергея Лойко в российском обществе знают как журналиста и военного фотокорреспондента. Он выражает личную позицию по отношению к политическим событиям Украины, из-за которой его причисляют к рядам оппозиционеров. В последние годы он отошел от журналистики и стал писателем. Его книги запрещены к выпуску в России, зато издаются большими тиражами в зарубежных издательствах.

Детство и юность

Лойко родился 26 февраля 1953 года в столице финской провинции Южное Саво, в городе Миккели. Кто его родители – информации нет. В полемике с подписчицей в «Фейсбуке» он называет себя «москвичом в десятом колене». В той же соцсети Сергeй Леонидович написал, что его отец и мать особенно примечательными людьми не являлись. В интервью изданию «Гордон» журналист говорит, что у него были очень тяжелое детство и юность.

Сергeй Лойко / Фейсбук

По национальности журналиста тоже нет точной информации. В одном источнике написано, что он русский, в другом – имеет еврейское происхождение. У Сергея Леонидовича американское гражданство.

В 1978 году в числе лучших студентов Института иностранных языков проходил стажировку в Англии. Там он пытался подpaбатывать барменом, за что его отозвали из страны и исключили из комсомола и вуза.

Трудился наладчиком на Втором московском часовом заводе и грузчиком в столичном Северном речном порту. Бывший студент больше никуда не мог устроиться. Затем Сергeй заочно закончил МОПИ имени Н. К. Крупской (Московский областной педагогический институт). После этого через знакомого ему удалось попасть в английскую спецшколу, где он проработал в течение 9 лет.

Сергeй Лойко, Арнольд Шварценеггер и продюсер Эндрю Вайна на съемках «Красной жары» / Bird in Flight

Был призван ряды Советской армии. Служить довелось на Дальнем Востоке, в Амурской области, в paкетных войсках стратегического назначения. Через несколько лет Лойко проводит еще 2 месяца в офицерских лагерях Рязанского десантного училища. Полученный опыт позже ему пригодится в военной журналистике и при работе над книгами.

В его биографии есть интересный случай совместной работы на съемочной площадке американского фильма «Красная жара» с Арнольдом Шварценеггером. Лойко был переводчиком кинозвезды.

Журналистика

В 1988 году близкий друг предлагает Лойко попробовать себя в качестве переводчика в агентстве Associated Press. Уже через месяц он пишет первую статью. Затем в течение года работает продюсером в английской телевизионной компании TV/am Good morning, Britain.

Журналист Сергeй Лойко / Фейсбук

В 1991 году начинает сотрудничать в качестве переводчика, корреспондента и фотографа с американской газетой Los Angeles Times. Здесь, в московском бюро, Сергeй Леонидович проработал до 2016-го. Основная специализация журналиста – освещение военно-политических событий на территории бывшего СССР и дальнего зарубежья. Также сотрудничает с редакцией «Новой газеты».

В 2003 году выдвигался на премию Союза журналистов за военные репортажи из Багдада. Статьи и записи стали основой для книги «Шок и трепет. Война в Иpaке», которая вышла в этом же году.

Сергeй Лойко задает вопрос Владимиру Путину

Большой резонанс вызвал вопрос Лойко на пресс-конференции Владимира Путина в 2012 году о Сергее Магнитском, точнее, о законе, который запрещает американцам усыновлять детей из российских детских домов. По его мнению, для больных детей жизнь в США была бы намного счастливее.

В следующем году Сергeй задает еще один вопрос президенту страны о гипотетическом выводе российских войск из Крыма. После обращения на Лойко обрушился шквал критики, а его самого обзывали клоуном. Сергeй Леонидович пояснил, что он задавал вопросы не как журналист, а как гражданин, и хотел услышать «живые» ответы, а не заученные фразы.

Сергeй Лойко на востоке Украины / Фейсбук

В 2014-м Лойко пишет статьи о конфликте на востоке Украины. В следующем году в Киеве проходит презентация книги «Аэропорт». Ее называют художественным вымыслом, основанным на реальных фактах. В романе описывается небольшой отрывок времени из 240-дневного противостояния украинских военных на территории аэропорта. Голливудские продюсеры обращались к писателю по экранизации романа, но он отказался.

«Аэропортовские» фотографии Сергея Лойко перепечатывались мировыми изданиями и выдвигались на Пулитцеровскую премию и World Press Photo. В 2015 году он награждается американской премией Overseas Press Club Bob Considine Award. В сентябре 2016 года в Сахаровском центре открывается выставка знаменитых фотографий, которая действовала всего один день и была уничтожена активистами.

Книга Сергея Лойко «Аэропорт»

В 2017-м в свет выходит еще одна книга писателя «Рейс». Сергeй Леонидович дает свое видение событий вокруг сбитого пассажирского самолета «Боинг» над территорией Украины.

Лойко сотрудничает с украинским каналом «Прямой». В 2018 году выходят два документальных фильма: 4-серийная «Гибридная война» и «Кровавая квартира». Первый расследует такое понятие, как фейковые новости, их влияние на общество и последствия. Во втором журналист разбирается в истории помилованной львовской риелторши Любови Кушинской. Она стала первой женщиной в Украине, которой дали пожизненное заключение.

Личная жизнь

Сергeй Леонидович – вдовец. Его жена Перфильева Анастасия Степановна умерла в июне 2014 года от paка. В бpaке, который продлился 37 лет, родился сын Степан, он носит фамилию матери. Известно, что супруга журналиста была из старинного известного рода. Ее прапрапрадед был губернатором Санкт-Петербурга и воспитателем Павла Первого.

Сергeй Лойко с женой и сыном / Фейсбук

Рассказывая о личной жизни, журналист не скрывает горечи от потери. В донецкий аэропорт он поехал сразу после cмepти Анастасии и там, по его словам, даже не пытался прятаться от пуль и взрывов, лез под самый огонь. Считает, что в этом кроется успех его фотографий.

«Знаете, эта война отняла у меня самого дорогого человека в моей жизни. Если бы Настя была жива, я бы никогда не поехал в аэропорт», – говорит он.

Степан живет с семьей в Америке, имеет детей.

Сергeй Лойко сейчас

Сейчас Сергeй Леонидович бывает в России, работает в Украине, наведывается в США. Как политолог и писатель постоянно участвует в политических ток-шоу на радио и телевидении.

Последнее его появление в апреле 2022 года программе «Место встречи» на телеканале НТВ снова привлекло к себе внимание. После выступления Лойко прямой эфир неожиданно покинул ведущий Андрей Норкин, который в самом конце сказал, что из-за таких речей он может остаться без работы. Позже была озвучена официальная причина резкого ухода – ухудшение здоровья.

Сергeй Лойко сейчас / Фейсбук

В «Инстаграме» Сергея Лойко нет, но он активен на личной странице в «Фейсбуке». Обсуждает события и общается с подписчиками. Здесь тоже не обошлось без скандала, когда летом 2018 года он поругался с журналистом Аркадием Бабченко. Лойко назвал оппонента диванным героем, а тот в свою очередь нецензурно выразился в его адрес. Перепалка двух военных журналистов вылилась в новостные ленты и стала предметом споров и обсуждений общественности.

Библиография

2003 – «Шок и трепет. Война в Иpaке»
2015 – «Аэропорт»
2017 – «Рейс»

Фильмография

2018 – «Гибридная история»
2018 – «Кровавая квартира»

Одним из самых неоднозначных российских (и американских) военных журналистов современности можно с полной уверенностью назвать человека по имени Сергeй Леонидович Лойко. Можно по-разному относиться к его высказываниям и гражданской позиции, но то, что это настоящий профессионал и бесстрашный мужчина, который рискуя собственной жизнью, добывает ценные для истории материалы, не признать невозможно. Вашему вниманию предоставляется материал о репортере, переводчике, писателе, фотографе, которого в одном из эфиров телепередачи «Место встречи» политолог Михаил Маркелов назвал фашистом за произнесенное в прямом эфире нацистское приветствие.

Биография

Сергeй появился на свет 26 февраля 1953 года в финском городе Миккели провинции Южное Саво. Затем его семья переехала в СССР. После школе паренек устроился работать наладчиком на Второй Московский часовой завод. Затем судьба занесла его в столичный Северный речной порт, куда он определился грузчиком. Спустя некоторое время принял должность инженера в научно-исследовательском институте, параллельно обучаясь в МОПИ им. Крупской на преподавателя английского языка. После получения диплома юноша отправился работать учителем в общеобразовательную школу. Далее Сергeй был призван в ряды Советской Армии, служил в paкетных войсках стратегического назначения (РВСН) на Дальнем Востоке.

После демобилизации в педагогику возвращаться передумал, поскольку удалось найти неплохое местечко переводчика, а заодно и репортера в бюро Associated Press.

В период с 1991 по 2016 год трудился переводчиком, журналистом и фотографом в московском филиале Los Angeles Times. В то время ему приходилось освещать военные конфликты в бывших республиках Советского Союза, а также в Афганистане и Иpaке.

В 1988 году консультировал съемочную группу боевика «Красная жара» с Арнольдом Шварценеггером во время их работы в Москве.

Помимо Los Angeles Times работал с «Новой газетой».

В 2012 году задал вопрос президенту Путину на пресс-конференции о гибели Сергея Магнитского в 2009 году, чем застал находчивого политика врасплох. Как впоследствии сказал Лойко, внятного ответа на свой вопрос он так и не получил. Кстати, этот момент имел большой резонанс в прессе.

Описал операцию «Шок и трепет» при вторжении войск НАТО в Иpaк. Его материалы публиковались в различных печатных изданиях и звучали в эфире радио, выдвигались на соискание премии Союза журналистов России.

В 2014 году отправился на восток Украины, чтобы описать вооруженный конфликт, происходящий в этом регионе. Не раз подвергался критике со стороны Роскомнадзор за материалы, якобы оправдывающие преступления военнослужащих ВСУ. В том же году отказался принять украинское гражданство.

В 2015-м презентовал книгу «Аэропорт» о боях за донецкий аэропорт осенью 2014-го. Книга была переведена на несколько иностранных языков. Фото Сергея Лойко, сделанные внутри объекта, были перепечатаны многими мировыми изданиями из Los Angeles Times и выдвигались на Пулитцеровскую премию. Работы были уничтожены во время проведения выставки в Сахаровском центре в Москве некими активистами.

Премии и награды

Удостоен одной из престижнейших наград в американской журналистике Overseas Press Club Bob Considine Award «за храбрость и достоверность описанного», а также премии Los Angeles Times Editorial Award за «лучшие репортажи 2014 года».

«Аэропорт» был выдвинут на соискание премии имени Тараса Шевченко в номинации литература.

Сергeй Лойко о…

… вооруженном столкновении на Донбассе: «Это никакая не гражданская война. Многие из вас считают, что это война между Россией и Украиной. В общем-то, вы правы – так ее историки и назовут – российско-украинская война. Я буду счастлив, если она не будет под номером – первая, вторая, третья, четвертая…».

… президенте РФ: «Путин – это такой профессиональный лжец. Он никакой не президент. Вся его жизнь состоит из вранья… Поскольку он был бездарным разведчиком… начальником клуба в Дрездене, то с тех пор он живет по легенде».

… «киборгах» в донецком аэропорту : «Там все были на своем месте. Все были добровольцами. Все были состоявшимися мужчинами, которые пришли туда защищать родину, а не воздух, как некоторые говорят. И да, они защищали и воздух, только это был воздух свободы».

… Евромайдане: «Это даже не политическая партия, не политическое течение, не бунт, не восстание. Это состояние духа свободного человека, который доказал, что в постсоветской стране власть может принадлежать народу. Вот на этом парадоксе зиждется отличие человека от робота, свободного человека от paба».

Оригинал статьи размещен здесь: https://natroix.ru/karera/sergej-lojko-vsegda-tam-gde-goryacho.html

Самый любимый в Украине журналист из России и один из самых ненавидимых — Сергeй Лойко за два года успел примерить обе роли. Обвинив сотрудника министерства обороны Дмитрия Муравского в постановке нашумевшего снимка войны в Донбассе, теперь уже бывший корреспондент газеты Los Angeles Times заставил многих украинцев забыть, как они восхищались его репортажами из Донецкого аэропорта.

Этот разговор состоялся в пятницу, 26 августа, а в воскресенье министр обороны Украины Степан Полтоpaк уволил Дмитрия Муравского с должности своего советника, обосновав решение так: «…в условиях вооруженной борьбы мы не можем позволить, чтобы в наших словах сомневались. Последствия распространения в мировом сообществе обвинений Украины в фальсификации фактов российской агрессии могут подорвать авторитет страны».

Впрочем, далеко не все считают увольнение Муравского доказательством его проступка. Критика в адрес Сергея Лойко — самого известного для украинских пользователей соцсетей фотожурналиста из тех, кто открыто заявил о постановке — все так же часто переходит в оскорбления.

Автопортрет в Донецком аэропорту, октябрь 2014

В процессе обсуждения казуса Муравского я почувствовал нехватку аргументов, чтобы объяснять людям, в чем смысл правды на войне. Зачем Украине правда о войне? Зачем правда о войне украинской армии?

Если вы тоже врете, то чем вы лучше людей, которые придумывали «распятого мальчика» и «снегирей»? Но те выдумки ничьей жизни не грозили, а в Широкино была такая же лажа, только на линии фронта. Человек из министерства обороны, в форме, взрослый, влиятельный… И вот он приезжает, устраивает постановку на передовой. Трое солдат, изображая геройство, бегут по простреливаемой улице, за ними рвется взрывное устройство. Я не против красоты, я за, но пусть он снимает где-то на полигоне, без угрозы… Хорошо, что никого не убило, хотя кирпич кому-то по заднице попал.

Если вы тоже врете, то чем вы лучше людей, которые придумывали «распятого мальчика» и «снегирей»?

Я хочу задать один вопрос тем, кто кричит, что разницы нет — постановочный снимок или нет. А вы хотели бы, чтобы фотограф так гонял вашего сына по передовой, под пулями, со взрывом за спиной?

Сергeй Лойко: «Единственное фото контактного боя, которое я снял в своей жизни. Новый терминал Донецкого аэропорта. Выше этажом — сепары. У десантника дымится подствольник. В окне, где должен быть враг, виден разрыв от его выстрела»

Сторонники Муравского говорят, что все армии во время всех войн устраивают постановки. Как работает американская армии с прессой в Иpaке и Афганистане?

Там работала система embedment («встраивание»): журналистам разрешают жить вместе с военными в казарме и работать на боевых позициях в течение недели.

Как в этом случае работает цензура? Журналисты показывают отснятый материал; утверждают кадры, которые можно давать в эфир?

Нет. Там в этом плане все очень регламентировано. Журналистов предупреждают, что будет происходить в течение дня и что из этого можно снимать. Очень тщательная подготовка, но потом никто никому ничего не показывает. А если журналист показал то, что нельзя, его просто выгоняют и на передовую больше не пустят. Ну не выдаст же он атомный секрет.

Как вы разделяете постановочные и документальные снимки? Есть мнение, что портреты в принципе не могут быть на 100 % документальными, поскольку контакт между фотографом и персонажем деформирует реальность. Насколько документальны ваши снимки из Донецкого аэропорта?

Портрет — отдельная песня. Одни делают его хорошо, другие плохо, но это постановочный жанр, потому что ты говоришь: «Встань сюда, посмотри на меня». Как правило, портреты, снятые не в постановочном режиме, гораздо интереснее, но в Донецком аэропорту я хотел запечатлеть лица всех людей, которые там были. Я не мог за каждым из них бегать, в упор его снимать и мешать ему вести войну. Поэтому, обратите внимание, ни один из моих портретов не был напечатан ни в какой газете. Он вышел отдельным альбомом у меня на фейсбуке.

Защитники Донецкого аэропорта, октябрь 2014 Защитники Донецкого аэропорта, октябрь 2014 Защитники Донецкого аэропорта, октябрь 2014 Защитники Донецкого аэропорта, октябрь 2014 Защитники Донецкого аэропорта, октябрь 2014

Портрет — отдельная песня. Одни делают его хорошо, другие плохо, но это постановочный жанр, потому что ты говоришь: «Встань сюда, посмотри на меня».

И все-таки лучше у меня получились портреты, которые не были поставлены. Когда летит мина — вы видели, может быть, эту фотографию? Можно, как Муравский, устроить взрыв атомный и сказать, что мина прилетела. А можно снять лица солдат, которые слушают звук летящей мины, и тогда она будет страшнее, чем любой взрыв на фотографии. Потому что самое главное на фотографии — это эмоции.

Три солдата слушают звук летящей мины, Донецкий аэропорт, октябрь 2014

В Донецком аэропорту вы были, очевидно, чужеродным объектом. Не менялось ли из-за этого поведение солдат? Не искажается ли реальность от самого присутствия американо-русского журналиста среди украинских защитников Донецкого аэропорта?

Когда идет война не на жизнь, а на cмepть, когда стрельба… Неважно, что ты там рядом делаешь, главное, чтобы сектор огня не перекрывал. Как ты там снимаешь и что — уже на тебя внимания не обращают. Парни в аэропорту всегда были заняты войной, поэтому мне было легко снимать.

Есть еще контакт человеческий, я все-таки мужик со стажем, 25 месяцев отслужил в Советской армии, два месяца — в офицерских лагерях, снял множество войн, где только не был. Садишься с ними, разговариваешь, рассказываешь пару армейских анекдотов, отвечаешь на что-то, кому-то чего-то говоришь, объясняешь…

Когда идет война не на жизнь, а на cмepть, когда стрельба… Неважно, что ты там рядом делаешь, главное, чтобы сектор огня не перекрывал.

Сергeй Лойко на поле Донецкого аэропорта, октябрь 2014. Снимок сделан на пленку и позже стал доказательством реальности происходящего, когда в России Лойко обвинили в павильонных съемках и фотоманипуляциях. Фото: Lesko Kromplitz (Олесь Кромпляс)

У меня не было никаких проблем с защитниками аэропорта, я с уважением к ним относился, и они ко мне. Даже звали меня дядя Сережа. Если бы к ним каждый день приезжали журналисты, наверное, было бы другое отношение, но первый раз приехал фотограф. Ко мне даже подошел один майор, сапер, и меня везде провел, все показал, где что можно, что нельзя.

Я на войне с таким замечательным отношением не сталкивался нигде. Знаете, в аэропорту все были самураями-cмepтниками, и многие из них не очень-то верили, что выберутся оттуда. Поэтому они ко всему немножко иначе относились, и у них это человеческое раздражение к чужаку пропало.

Бои в Донецком аэропорту, октябрь 2014

Вы совмещаете профессии фотографа и пишущего журналиста. Как это началось?

Да, это большая редкость сейчас, но у нас в Los Angeles Times был журналист с одной рукой, Пол Уотсон, он одной рукой снимал и писал статьи. Я второй человек в газете, который это делал. Начинал как переводчик, потом стал писать статьи и ездить в комaндировки с замечательными фотографами. Из русских были Сергeй Киврин, Сергeй Кузнецов, Юрий Козырев — это звезды мирового уровня. Смотрел, как они работают, как они редактируют фотографии. В 2003 году, когда мы вместе с Юрой Козыревым вышли с войны в Иpaке, он подарил мне свою старую камеру. Я потихоньку начал снимать, а через год стал штатным фотографом. У меня в Los Angeles Times напечатано, по-моему, больше 600 фотографий, и еще во многих других газетах по всему миру.

Сергeй Лойко в Афганистане, 2001 год. Фото: Юрий Козырев Сергeй Лойко в Афганистане, 2001 год. Фото: Юрий Козырев

Почти все украинские военные фотографы — Ефрем Лукацкий, Женя Малолетка, Глеб Гаранич, Сергeй Полежака, Макс Левин и многие другие — снимают войну гораздо лучше меня. Уж они бы в аэропорту сняли шедевры, но мне повезло попасть туда. Поэтому смешно, когда люди, которые мало что в нашем деле понимают, пишут, что репортеров жаба замучила от снимка Муравского. Это разные профессии. Он такой Стас Михайлов от фотографии, но у него есть своя аудитория, и это хорошо.

Как выглядит работа американской газеты изнутри, в чем отличие от отечественных медиа, даже если не брать цензуру и самоцензуру? Как, например, выглядел процесс вашей работы в Донбассе?

Дедлайн у нас в 4 часа утра (время зависит от часового пояса), до этого можно работать со статьей, но в 6–7 часов вечера предыдущего дня я должен связаться с редакторами и сообщить, о чем я буду писать. Сначала я писал статью. У меня уходило на это час-два, отсылал текст редакторам и, пока они редактировали, выбирал фотографии. В зависимости от темы я отправлял от 3 до 15 снимков. В этот момент дежурный редактор присылал мне статью назад со своими замечаниями, типа «Вот здесь хорошо бы узнать мнение второй стороны».

Пророссийские боевики, Донецкая область, лето 2014 года Пророссийские боевики, Донецкая область, лето 2014 года Пророссийские боевики, Донецкая область, лето 2014 года

Такой пинг-понг между мной и редактором идет до 3–4 часов утра. В это время фоторедакторы обpaбатывают снимки. Они, как правило, со мной не связываются. Хотя несколько раз я посылал в редакцию кадр, который мне безумно нравился, красивый, и чувствовал, что редакторы без энтузиазма… А потом они мне пишут: «Сережа, а ты не мог бы прислать всю съемку? Ничего личного. Мы обязаны после всего происходившего гoвна ее проверить».

У нас в Los Angeles Times Брайан Вальски, хороший военный фотограф, в 2003 году в Иpaке снял серию. Один кадр ему очень понравился, а в другом был хороший бэкграунд, и он из двух кадров сделал один. Сделал в спешке, в полутьме, на фронте, люди тогда еще только начинали заниматься фотошопом… Хороший сделал кадр, не боевой, но сильный. Там есть солдат, есть мирный житель с ребенком на руках. Редакторы были при дедлайне и не ожидали такой подставы. Кадр попал на первую страницу, был перепечатан другими газетами и журналами. Но так получилось, что после монтажа один иpaкец оказался на фотографии два раза. Когда это разглядели, фотографа сразу выгнали.

Читайте также: Аль пачино биография личная жизнь дата cмepти Слева — «рыба» главной полосы Los Angeles Times с техническими текстами, справа — готовая полоса; обе с фотографиями Сергея Лойко из зоны АТО

Ваши фотографии побеждали в крупных конкурсах?

Мои фотографии с вашей войны вместе со статьями были частью пакета, за который я получил вторую по престижности после Пулитцера премию американской журналистики Overseas Press Club Bob Considine Award, а потом еще очень важный для меня приз Los Angeles Times Editorial Award, где мои коллеги выбрали меня the best foreign beat reporter of the year. Это моя самая дорогая награда. Признание коллег в нашем узком мире бесценно.

На World Press Photo я послал серию фотографий из Донецкого аэропорта. Друзья говорили, что я все премии заберу, но не тут-то было. Победил такой снимок: два гомоceкcуалиста лежат в постели, любуются друг другом, при этом фотограф выставил подсветку, которую мы все видим. Я с большим уважением отношусь к гомоceкcуалистам, как людям не стесняющимся своих эмоций, но это просто плохое фото: ни про любовь, ни про гомоceкcуализм, ни про композицию. И это не только мое мнение. Очень многие фотографы недовольны тем, что сейчас происходит на WPP.

После комaндировки в Украину вы перестали работать в Los Angeles Times. Это ведь еще не пенсия?

Ну почему, мне 63 года, и я пишу вторую книгу, про любовь… Вы же знаете, что произошло с газетой? Она была пpaктически на грани банкротства и, чтобы выжить, уволила 99 самых высокооплачиваемых журналистов. Со всеми договаривались, платили им шестимecячную-годовую зарплату, и они уходили. Со мной поступили так же, но напоследок сказали, что я потерял в Украине свою объективность. И знаете, мне действительно трудно было оставаться над схваткой в войне, где добро борется с очевидным злом.

Сейчас из Москвы им по 100 долларов за статью какой-то парень пишет четыре-пять раз в месяц. То есть Los Angeles Times сейчас имеет корреспондента в Москве за 500 долларов в месяц, а раньше им это обходилось в 12–15 раз дороже. На качестве, конечно, это отразилось, но ежедневная газета — такой зверь, который просит есть каждый день. То же самое и с фотографиями: просто берут у агентств. Экономят на всем, газетный мир США переживает страшные времена.

Сейчас Los Angeles Times имеет корреспондента в Москве за 500 долларов в месяц, а раньше им это обходилось в 12–15 раз дороже.

Как вы в этот газетный мир попали?

Как одного из лучших студентов четвертого курса иняза (это был 1978 год), меня послали на стажировку в Англию. Там, чтобы не умереть с голода, я устроился на работу. Вечером после занятий шел в бар, работал барменом. Но кто-то меня заложил, из Англии меня отозвали, исключили из комсомола и из института. Два года работал на часовом заводе, грузчиком в речном порту, никуда устроиться не мог, пока не разрешили окончить заочно Московский областной педагогический институт. Там я учился и одновременно преподавал английский язык, было очень смешно. Потом по знакомству попал в английскую спецшколу, где проработал девять лет. Мой приятель из посольства сделал мне такую халтуру — я был переводчиком Арнольда Шварценеггера на съемках фильма «Красная жара»…

Так это вы научили Шварценеггера фразе «Какие ваши доказательства?»

Я ему написал правильно, но он все перепутал! (шутит)

Сергeй Лойко с женой Анастасией и сыном Степаном у себя дома, Москва, 1980-е

На съемках «Красной жары», 1988 год. Сергeй Лойко, Арнольд Шварценеггер, продюсер Эндрю Вайна Шварценеггер дома у Сергея Лойко с его сыном Степаном, 1988 год

…И вот эта компания, которая меня наняла на съемки, помогла устроиться переводчиком в Associated Press. Уже через год, в 1989-м, я сделал для агентства первую статью: съездил на Донбасс и написал, как шахтеры там хреново живут. Должен был ехать американский журналист, но он заболел, и написал я. В 1991 году меня позвали переводчиком в московское бюро Los Angeles Times, в 1993-м я уже писал о войне в Нагорном Каpaбахе, а последние 15 лет был единственным сотрудником газеты в Москве. Был одновременно шефом бюро, корреспондентом, фотографом, водителем, мойщиком посуды.

Ваши посты и комментарии порой выглядят очень антироссийскими. За что вы так ненавидите свою страну?

Я ненавижу нынешнюю власть в России. Ладно они были бы просто жуликами и ворами, но они засоряют людям мозги, они устроили войну в Украине, они устроили войну в Грузии. Я протестую против этого режима, но не как человек с плакатом, а как журналист.

Когда я написал у себя в фейсбуке пост про фотографию Муравского, вдруг набежали сотни украинцев — я не знаю, может быть, это боты, — которые завалили меня матом, угрозами. И мои съемки — для них постановка, и моя книга — гoвно, и я заработал на крови «киборгов»… Эти люди не знают, что на меня в Москве совсем недавно было два нападения.

Сижу вечером дома, и вдруг окно разбивается, влетает труба, а за ней дымовая шашка. Или я приезжаю на эфир «Дождя», чтобы прочитать отрывок из своей книги про войну в Украине. И пока иду с продюсером к дверям, с визгом останавливается машина, за нами бегут четыре здоровенных мужика, мы влетаем в дверь, а они пытаются ее сломать. Потом они меня ждут — восемь человек на двух машинах. Вызываем полицию, она не приезжает. Тогда звоню своему знакомому человеку, который решает вопросы, и он меня хитро оттуда вывозит. В таком состоянии я живу в России. Единственная причина, почему это со мной происходит, в том, что я встал на сторону правды. Украинское дело — правое.

Я не могу сказать, что разочарован украинцами. Понимаю, что люди, которые так себя ведут в фейсбуке, эти хамы — просто пена, поднятая Майданом. Они ничего не понимают ни в этике, ни в фотографиях, но имеют мнение по любому поводу и считают, что могут себе позволить оскорбллять людей по национальному, по профессиональному признаку.

Но сам Майдан, где мне довелось много снимать, я считаю великим событием. Когда первый раз услышал, как миллион человек с руками на сердце поют гимн, я снимал, конечно, а глаза, чувствую, мокрые. Так я влюбился в Украину. Она разная бывает, но она живая.

(Все фото — из архива Сергея Лойко, если не обозначено иначе.)